– «Никогда и ничего не просите. Никогда и ничего, и в особенности у тех, кто сильнее вас. Сами предложат и сами всё дадут», Булгаков «Мастер и Маргарита». – Надеюсь, он понял, что это был комплимент, в котором я признавала его превосходство. Мужчины это любят. Только Виктору было этого мало. – Можете спросить, только не про него.
– Мне поменять автопарк?
– Кажется я просила не про него. – Нахмурилась, плотнее кутаясь в пиджак, развернувшись на сто восемьдесят градусов, облокотившись о парапет, Виктор продолжил стоять неподвижно, наверно надеясь, что я отвечу на его пристальный взгляд, который он не отводил.
– Значит, у него такая же машина. Я всю голову сломал, что с тобой происходит, когда ты видишь мои машины, но с радостью бежишь в развалюху Шмеля, усаживаясь на соседнее с ним сиденье.
– Он меня на ней… и в ней. – Призналась вполголоса, чтобы закрыть тему.
– Надо было сразу сказать. Тебя будут возить на другой машине, когда мы вернёмся.
– Меня устраивает развалюха Вжика.
– Это меня и беспокоит. Ты слишком к нему привязалась.
– Не вижу в этом ничего плохого.
– Зато я вижу. Зачем попросила жить с тобой? Домашней едой кормишь? Прикасаться к себе позволяешь?
– Кажется, это называется простое человеческое общение. И прикасался он ко мне только раз, пока я была не в себе, как и вы.
– А как же моменты изучения его тела? Прощупывание аппендицита.
– Он не прикасался ко мне, только я к нему, это другое. Стоп. – Меня осенило настолько внезапно, что стало жарко. – Откуда вы знаете?
– Шмель докладывает. – Пожал плечами, солгав, даже не моргнув.
– Неправда. Откуда вы знаете? – Повернулась всем корпусом к Виктору, настаивая на ответе.
– Такой ты мне нравишься. Воинственной.
– Я жду ответ. – Требовала, уже догадываясь, сильнее кутаясь в пиджак.
– Ты и сама знаешь.
– Камеры?
– Да. Ты слишком непредсказуема. И очень ранима.
– Дело не только в этом. Вы ему не доверяете. Шмелю. Почему? – Пошла в нападение.
– Это тебя не касается. – Тон Виктора изменился, стал властным и категоричным.
– А он вас уважает.
– Ты ничего не понимаешь в этой жизни, ребёнок ещё…
– Всё, хватит! Не называйте меня больше ребёнком! Надоело. – Разговор становился невыносимым, и я снова отвернулась к реке.
– Он тоже тебе об этом говорил?
– Я сказала хватит. Хочу отдохнуть. Я могу уехать на квартиру?
– Ника, поговори со мной. Хотя бы сейчас. – Виктор положил руку мне на плечо, едва прикасаясь. – Я заслужил твоего доверия больше, чем Шмель. Как ты сказала: простое человеческое общение.
– Это что, ревность? – Взглянула на Виктора, ища опровержения своим неожиданным умозаключениям, но лишь утвердилась в них. Виктор был явно недоволен и будто обижен.