– Всё заживёт. – Утешал он. Только это могло подействовать на его пациентов, но не на меня.
– Где мы? – Спросила, уставившись в потолок.
– В моих родных местах. – Ответил, присев на стул рядом.
– Почему здесь?
– Мне всегда здесь было хорошо. И тебе будет. Это место способно принести умиротворение.
– Или вечный покой.
– Его тоже. Но в твоём случае не скоро. Мой коллега тебя хорошо зашил. Порывался восстановить девственность.
– В смысле? Он… – Повернула голову на Разумовского, отметив, что выглядит он уставшим, будто не спал несколько ночей и это вполне могло быть правдой, если следил за моим состоянием пока я была в отключке.
– Доктор Клинский специфический человек, немного ненормальный, помешанный на женских половых органах.
– Не знала, что вы с психами дружите. – Снова отвернулась в потолок, надеясь, что доктор не станет допытываться о моём самочувствии или ещё о чём-нибудь.
– Может это не так уж плохо. – Не ожидала от него такое услышать. Мы оба понимали абсурдность подобной операции. Да и сексом я больше не собиралась заниматься. Никогда.
– Мне это не нужно. – Голос дрогнул, подкрались слёзы, жгущие глаза.
– Да. – Вздохнул тяжело, проведя рукой по лицу, будто пытаясь снять с него усталость. – Тебе нужно отдохнуть, только сначала поставим катетер обратно.
– Нет! Не надо. – Не хотела быть пациенткой, тем более человека, который думал обо мне как о сильном человеке с большим будущим. Понимала, что он всё видел, когда обрабатывал раны, но тогда я ничего не чувствовала и не знала.
– Тебе ещё рано обходиться без него.
– Нет. – Отрезала в последний раз, стиснув одеяло, отгораживаясь от его заботы.
– Хорошо. Я помогу тебе. – Попытался помочь мне подняться, но я отвела руку.
– Не надо. Я сама.
– Сама, так сама. Я в соседней комнате. – После этих слов поднялся, и наконец вышел, оставив меня наедине с моими мыслями.
Разумовский выглядел замученным и подавленным. Он всегда грустил о потерянных пациентах, но таким я видела его в первый раз. И от осознания того, что я испортила ему жизнь, становилось только хуже.
Мы были знакомы с момента моего поступления, но я не всегда была его фаворитом. Все студенты знали: доктор Разумовский всего себя посвятил медицине, ни жены, ни детей. Он жил на работе. Мог не спать сутками и проводить по несколько операций подряд, что никогда не сказывалось на результате. И только в год моего поступления решил посвятить себя ещё и преподавательской деятельности. Если бы не он, я бы бросила университет после первого курса. Мне казалось, что я бездарна, что в медицине мне делать нечего, сомневалась в себе. Вокруг были студенты умнее и талантливее меня, которые учились в специальных школах и не вылезали от репетиров, которые пришли учиться, уже зная всю программу первого курса. Я им проигрывала, чувствовала себя недостойной. Разумовский с самого начала выделял меня, причём не как лучшую студентку. На первом же экзамене завалил, отправив на пересдачу, а потом на ещё одну, пока я чуть ли не наизусть выучила его дисциплину. Даже тогда он казался недовольным. Перед второй сессией я умудрилась заснуть на его лекции.