– Ты как? – он опустился рядом со мной на колени, схватил запястье, приложил руку ко лбу. – Идти сможешь?
– Было бы куда! – я постаралась улыбнуться. – Воды нет?
У него в рюкзаке было всё: и бутылка воды, и влажные салфетки, и свёрнутая куртка, и даже бутерброд в фольге.
– Хочешь позвонить кому-нибудь? – Он хитро улыбнулся и протянул телефон, но я покачала головой, даже не посмотрев. – Я на улице вот этот разбитый самсунг нашёл, не твой случайно?
Не думаю, что я когда-нибудь чувствовала себя счастливее, чем в тот момент, когда спускалась по ступенькам с бутербродом и бутылкой воды, в мужской куртке, надетой поверх дедовского пальто без подкладки, надетого поверх своей спортивной куртки.
– Ты там на лестнице ничего странного не встретил? – я вспомнила про деда.
– Нет вроде. Обычная разруха. Тут больница недалеко, сможешь дойти или вызвать скорую?
– Дойду, если на тебя опираться. – Мне было не до флирта, но я, наконец, оглядела своего спасителя с головы до ног и вдруг обнаружила, что он одет в чёрную кенгурушку с капюшоном и чёрные шорты ниже колена. Я даже рассмеялась. Это же тот самый парень! – Как ты меня нашёл?
– Слушай, история тёмная, мог и не найти. – Мы наконец выбрались из этого проклятого дома и проковыляли через грязный двор. Я старалась даже не смотреть по сторонам, чтобы поскорее забыть всё это. После калитки повернули направо, туда, откуда прибежали собаки. – Вот туда метров двести, и будут ворота больницы. Я там интерн в хирургии, а три дня назад остался дежурить в приёмном. С улицы привезли деда-бомжа еле живого. Я так понял, что уличные собаки покусали, и упал ещё. Пока его обработали, прокололи всем необходимым, вроде пришёл в себя. На следующий день я стал его опять расспрашивать, что помнит про себя, а он начал как будто бредить: про барак в лесу и девочку в закрытой квартире. Фамилии своей не вспомнил, а про девочку повторил сто раз. Пальцем в окно тыкал на лесопарк наш. И как видит меня – начинает плакать: девочка там заперта. Спрашиваю – внучка? Мотает головой. Спрашиваю – у тебя дома? Мотает головой. Спрашиваю – где-то в лесу чужая девочка в доме? Обрадовался, закивал, за руку меня схватил, мол, спаси. А я что – МЧС что ли?
Лес впереди, действительно заканчивался. Если бы я в тот день побежала налево, то довольно скоро оказалась бы на той же улице, где заходила в лес, только немного подальше, как раз у больницы. Как мы дошли до неё – не помню. В приёмном меня попросили раздеться, стали измерять давление и температуру, спрашивали адрес и телефон родных. Пришлось дать родительский. Мой спаситель крутился рядом, хотя его смена давно закончилась, и все его вежливо называли Александр Игоревич. Потом сел рядом со мной и продолжил рассказ.