Вещи из мира искусств редко вирусятся в интернете, но иногда это все‐таки происходит, и обычно из‐за чего‐нибудь абсолютно несуразного, приправленного добрым слоем уморительного. Вспомните, например, как в одночасье обрела звёздный статус ничем не примечательная фреска начала XX века под названием «Ecce Homo» за авторством испанского художника Элиаса Гарсиа Мартинеса после того, как одна пожилая женщина попыталась отреставрировать ее из самых лучших побуждений.
Типичное, довольно скучное изображение Иисуса Христа практически за одну ночь превратилось в кромешный ужас со смазанным обезьяноподобным лицом – и тут интернет просто сошел с ума.
Изображение этого так называемого «Пушистого Иисуса» (также известного как «Картофельный Иисус») стало главным мемом 2012 года, вдохновив бесчисленные твиты, пародии и костюмы на Хэллоуин. «Пушистый Иисус» стал настолько популярным, что в крошечном испанском городке Борха, в котором и проживает злополучная фреска (население, по данным последней переписи в 2018 году, составило 4922 человека), из‐за ее популярности был открыт музей, а поток туристов увеличился в девять раз.
Следующее такое событие произошло лишь в феврале 2014 года, и на этот раз интернет снова никого не пощадил. Как и в случае с «Пушистым Иисусом», дело было в смешном, а если выразиться точнее – дело касалось одной из самых глупых вещей, что только можно представить: музыкальных попах, сочиненных известным представителем Северного Возрождения по имени Иероним Босх (1450–1516).
Когда я в конце 1990‐х годов изучала искусствоведение, я оказалась не готова к Иерониму Босху.
Изображенный этим голландским художником эпохи Возрождения «Сад земных наслаждений» (приблизительно 1480–1505, Национальный музей Прадо, Мадрид) появился на экране одного из лекционных залов моего колледжа, украсив его морем цветов и деталей (и поп. Их тоже было много). Это было не похоже ни на что из того, что я видела раньше. Пока мои глаза скользили по изображению, я испытывала прилив эмоций: спокойствие и тоску, пока я смотрела на левую панель, изображающую первозданный и немного чудной Рай; затем последовали смущение и ступор, когда я прищурилась, чтобы посмотреть, чем и в каких позах?! занимаются все эти люди в саду центральной сцены; и, наконец, я замерла и замолкла, придя в ужас от пыток, творившихся в кошмарном аду.
Я понятия не имела, что на самом деле творится на знаменитой причудливой картине Босха. Я знала только одно: благодаря своей вопиющей странности этот художник мне очень понравился