Убегающая кошка держит в пасти мышь, а из пруда неподалеку вылезает тюлень с круглой головой. Фонтан, в котором есть что‐то от ракообразных, льет воду во второй пруд, кишащий утками и странными ящерицами – в числе которых есть одна трехголовая. А сверху за этим всем наблюдает жираф‐альбинос.
Это похоже на настоящий волшебный рай; как и сказано в бытии, Адам и Ева здесь невинно обнажены и еще не знают об этом, что создает контраст с объемными одеждами Бога.
Центральная панель демонстрирует нам дальнейшие события и сам Сад земных наслаждений, в котором человечество после грехопадения больше сосредоточено на удовлетворении желаний, чем на соблюдении божьих заветов. И все эти желания крутятся вокруг тела: десятки – или сотни! – обнаженных людей резвятся рядом с водоемами (и этими причудливыми фонтанами), вместе дурачатся, питаясь огромными фруктами, а порой и залезая внутрь этих самых фруктов, моллюсков, яиц и странных пузырчатых сфер. Предаваясь поцелуям, ласкам и играм – не только друг с другом, но еще и с огромными птицами, – эти люди не заботятся ни о чем, кроме удовольствия и удовлетворения. И похоже, они хорошо проводят время – толпа людей в центре полотна кружится, словно на карусели, верхом не только на лошадях, но и на свиньях, львах, кошках и многих других животных, и, черт возьми, как же за этим интересно наблюдать! Только вот радость этих сцен омрачается характером третьей и последней панели.
Темная и мрачная по сравнению с яркими и красочными первыми двумя частями, правая панель триптиха демонстрирует нам десятки способов вечных издевательств над заблудшими душами. Это неприятно, но крайне завораживающе: пара гигантских ушей движется по черной земле, удерживая острый нож и топча тела на своем пути; синий демон с головой птицы глотает людей целиком, а затем испражняет их в такой же синий пузырь; свинья в костюме монахини пытается поцеловать очень незаинтересованного в этом мужчину; а руководит всей сценой фигура, представляющая из себя наполовину дерево, наполовину яйцо (есть версия, что она имеет лицо самого Босха) с хитрыми глазами и улыбкой, не менее загадочной, чем у «Моны Лизы».
Конечно, это ад, но он совсем не похож на другие изображения ада.
О пугающих сюжетах третьей панели Босха было уже много споров, но вот чего нельзя отрицать, так это творческих способностей и изобретательности художника. Эти качества были усилены мелькающими тут и там аллегориями на нашу реальность. Например, на картине можно увидеть вполне повседневные вещи – игральные карты, металлические ключи, фонари, нож, принадлежащий гигантским ушам, – но из‐за того, что они увеличены до неестественно огромных размеров, они выглядят неестественно и угрожающе, не так, как в жизни (ну а еще там полно пугающих чудовищ). Музыкальные инструменты играют в этой панели важную роль, и на изучении только их одних какой‐нибудь рьяный студент мог бы написать целую диссертацию – берите на заметку, студенты‐искусствоведы! – тут и барабаны, и колокольчики, и треугольник, и волынка, шарманка, лютня, арфа, труба, а также несколько деревянных духовых инструментов и – как же не упомянуть! – деревянная флейта, на которой какая‐то несчастная про́клятая душа играет своим задним проходом.