И так как афишировать обладание такой картиной было бы неблагоразумно – она была бы немедленно возвращена в Лувр, – владельцы попросту никак не могли узнать, что по миру гуляет еще пять таких же «Мон Лиз».
Как только появились новости о том, что Перуджа сделал свое дело и «Мона» пропала, Вальфьерно приступил к работе. Если верить статье Карла Декера, ему быстро удалось продать все шесть подделок, выручив для себя и Шодрона суммарно $90 миллионов. Однако возникла проблема, и имя ей было Винченцо Перуджа. Несомненно, ему щедро заплатили, ведь этот безумный план не был бы возможен без его умений и знаний об устройстве музея. Однако он быстро все спустил и снова нуждался в деньгах, что вынудило его пойти на опрометчивый шаг. По какой-то причине – возможно, чтобы держаться подальше от картины Леонардо на случай, если ее найдут власти, – Эдуардо де Вальфьерно оставил «Мону Лизу» храниться у Перуджи, намереваясь, когда придет время, вернуться к нему с инструкциями о том, что делать с картиной и как от нее избавиться. Но Перуджа не мог больше ждать; он закономерно решил, что продажа подлинной «Моны Лизы» принесет еще больше денег, чем кража. Так что в декабре 1913 года он, намереваясь мгновенно разбогатеть, связался с флорентийским арт-дилером Альфредо Джери.
Ох уж эти гениальные планы…
Во время встречи с Декером Вальфьерно пренебрежительно отозвался о Перудже, прямо как настоящий злодей из Скуби-Ду: «Мы бы сами вернули картину в Лувр, когда пришло время, если бы этот клоун так по-идиотски с ней не сбежал». И действительно, для Вальфьерно было важно лишь продать шесть подделок, пока оригинальная картина считалась пропавшей. Но стоит ли нам верить его словам о намерении вернуть картину в Salon Carré? «Мона» как-никак стала самой ценной картиной на свете, и она была в его полном распоряжении. Сомневаюсь, что он захотел бы отпустить ее просто так. И разве не должен был возврат оригинальной работы в музей разозлить покупателей подделок, ведь они бы сразу поняли, что их обвели вокруг пальца? Вальфьерно был мошенником и лжецом, по собственному признанию, и, вероятнее всего, уверения в том, что он вернул бы «Мону», являлись простой попыткой выглядеть благородно. Но тут у нас возникает большой вопрос: что мешало ему, продавшему шесть подделок, заказать у Ива Шодрона еще одну и вернуть ее в Лувр вместо оригинала? Это было бы выгодно вдвойне: он мог бы с уверенностью заявлять, что это в Лувре выставлена подделка, но не у них, ни в коем случае! И что еще более важно, Эдуардо де Вальфьерно смог бы оставить себе самое желанное произведение искусства в мире.