Никифоров повернулся к выходу и понял, что теперь видит отсутствующую стену, как и в своей квартире. Она так же обладала едва уловимой прозрачностью. Мужчина закрыл лицо руками, но сразу же выставил их перед собой. Глаза его были выпучены до невозможности. Он вертел перед лицом руками и орал до сипоты и хрипа. Кисти рук были полностью серыми, предплечья местами покрывались серыми пятнами.
* * *
Руки в чёрных кожаных перчатках лежат на сером руле. В тентованном прицепе скрипят деревянные поддоны под тяжестью серого кирпича. На его пока ещё розовом лице только решительность. Он знает, что однажды тоже превратиться в горстку серого песка, но это не даёт ему права сидеть и ждать покорно, когда это произойдёт.
Фура тормозит на другом конце города. Владимир выходит из кабины и идёт к недавно обнаруженному провалу в стене очередного многоэтажного дома. В квартире одинокая женщина тридцати с хвостиком лет. На волосах бигуди, на домашнем халате жирные пятна от пролитого борща.
– Приступим, – говорит ей Никифоров.
– Большое спасибо, – отвечает кудрявая хозяйка. – Вы так добры, сколько я вам должна?
– Абсолютно ничего. Просто радуйтесь голубому небу и зелёной листве.
Никифоров начинает возводить кирпичную стену. Положив несколько рядов, он спрашивает женщину:
– Вы точно не выходили в проём?
– Да, Вы же предупреждали.
– Точно ничего не трогали, не брали здесь?
– Точно.
– Прощайте! – говорит Владимир и кладёт последний кирпич на раствор.