– Когда будут судебные процессы по делам вашей дочери и Гирша, я или прокурор вам сообщим.
Я взвыл, словно раненый зверь, бросился к выходу.
Дома ко мне на шею со слезами на глазах бросилась Анели. Рядом стояла Хедвиг, нервно теребя подол платья.
– Папа, её арестовали?
Я сглотнул.
– Да, малыш, арестовали.
Она уткнулась мне в плечо и заплакала; Хедвиг прикрыла лицо рукой и отвернулась.
Пришёл я домой рано – я отпросился, как только пришёл с полицейского участка. Я чувствовал себя обескураженным и опустошённым; от последних событий просто руки опускались. Стоя посреди гостиной, обнимая дочку и приглаживая жену, я плакал.
На следующий день во время завтрака я раскрыл свежую газету, быстро побежал по ней глазами. Митинг блистал на всех страницах; там упоминалось о моей дочери и сыновьях министра социального обеспечения. Также я нашёл слова леди Ауэр об этом:
«Я прекрасно понимала, что этим и закончатся волнения из-за пустых слухов.
Но то, что там была дочь этого Кёлера… Шок! Не то, что шок – ужас! А тут ещё выяснилось про эту самую пьесу, которую скоро сожгут. Ужас, а не девочка!
Что тут сказать? Вся в своего папашу, чтоб ему… А что касается этих его слов в мой адрес, то он по большей части неправ. Я не паразит, я не позволю так говорить в свой адрес!
Уверяю вас: он донёс на Орэля, ОН! Ну теперь Бог ему отомстил…»
Дальше я не мог читать; я разорвал газету пополам и выбросил в мусорное ведро.
…По дороге к зданию меня опять встретили журналисты. Я вышел из машины и, откашлявшись, сказал:
– Эта Ауэр… Она сыграла на моём горе. Молодец она, сукина морда!
Я снова сел за руль.
Состоялся судебный процесс над Орэлем. За несколько часов я с ним встретился возле зала суда; вид у него был очень печальный.
– Сочувствую я тебе, Гоц… Это насчёт дочери.
– Спасибо, но я был бы тебе больше благодарен, если бы ты убедил свою эту Ивон…
– Я знаю, Гоц, но… Я пытался, поверь, много раз! А она считает, что я тебя как друга до последнего прикрываю.
Я закатил глаза.
– Что за бред!
– Во-во, и я также ей говорю во время свиданий, а она… Понимаешь, она женщина очень упёртая и…
– Нет, не понимаю, – отрезал я, и ушёл.
Суд вынес такой ему приговор: три года тюремного заключения, а мне – штраф в размере 15000. Хоть что-то… На судебном заседании Ауэр плакала и искоса смотрела на меня, а когда вынесли приговор, она выбежала из зала. Перед тем, как Орэля вывели, он посмотрел на меня: его глаза были полны сожаления и ужаса. Я едва заметно ему кивнул.
А от Ауэр несколько дней не было вестей. Это даже и к лучшему – мы готовились к судебному процессу над Лисл; я заплатил штраф. Мне удалось её встретить на следующий день после приговора Орэлю. Она сидела в камере и тупо смотрела в противоположную стену. За нами наблюдал один из полицейских.