– Олег, да ты действительно талантлив. Подаешь надежды. Звезда, одним словом. С папиными связями ты точно не пропадешь. Эй, балерина, уже начал репетировать новые па? – успех ребят не давал покоя Скворцову.
– А что сделал ты? – вмешался Миша. – Ты помогал, участвовал, предлагал свои варианты? – удивившись собственной смелости, дрожащим голосом продолжал Демин. – Ребята выручили нас всех. Участвовать должны были все. Мы должны были предоставить коллективный номер. Никто из нас, кроме них, и пальцем не ударил. И я благодарен им: они тратили свое время, они старались. Не за себя, за всех нас. В этом и суть класса, коллектива, в сплоченности. А мы можем этим похвастаться? У нас каждый за себя. Спасибо вам, ребят! Спасибо, что вы отстаивали нашу честь, в то время, когда мы этого сделать не смогли.
– У ботаника опять голос прорезался, – откинувшись на стуле, протянул Бубнов. – Не надорвись. Тебе с непривычки нельзя много говорить незазубренными фразами, – в этот раз Бубнов получил одобрение не только Скворцова, но и женского лагеря отрицающих. В каждом классе есть «звезды», и они делят учеников на три подкласса: лагерь мальчиков, лагерь девочек и остальных.
– Именно в этом и вся ваша суть, – оглядывая присутствующих, растворяющихся в возвеличивании глупости, поддерживаемой смехом, с презрением вещал Миша. – Если человек не похож на вас, то вы готовы его растереть и неважно, учится он, занимается спортом, не сплетничает, не ругается матом. Каким бы не было отличие от вас, главное – он плохой, он изгой, язва, заболевание вашего гнилого общества, которое нужно прижечь сразу же. И вам проще загнобить не похожего на вас, чем присмотреться, попытаться понять, узнать в конце концов. Не все живут инстинктами, но вам этого не понять. Все, что требует хоть какой-то мозговой нагрузки, моментально блокируется вашими узкими взглядами. Бубнов, у тебя ужасное воспитание. Мне больше нечего добавить, – с этими словами обессиленный Демин рухнул на стул. От переполнявшего волнения, он совершенно не помнил, что говорил, кому и зачем. Но было видно, что все вышесказанное он обдумывал не раз, и вот внутренняя борьба вышла наружу. По природе Миша был совершенно не конфликтный мальчик, тихий, скромный и терпеливый, но все мы знаем, что любому терпению приходит конец, и, если человек в течение долгих лет переживает нервные потрясения, то рано или поздно будет достаточно простого взгляда, чтобы мощные двери цитадели спокойствия были сняты с петель.
– Ты не хочешь извиниться? – вставая, спросил Мишу Бубнов.