«Чудовище. Самое настоящее».
Богат протянул к ней руку, не выпуская оружия.
– Я пришёл за тобой, – говорить по-прежнему трудно. Голос подрагивал, теперь не только из-за удушья. – А ты не верила.
Прикрыв лицо ладонями, Вини захныкала на пустом месте. Глухо, как пакетик шуршит. Мир богат на звуки другие. Шелест ветра в зелени, чириканья наперебой, резонансный стрекот в шорохе злакового разнотравья. Надтреснутый хрип и дыхание Богата. Сладко, пряно пахло соком берёзовых листьев, сосновой смолой, пылью. Летом. Рассеянные солнечные лучи мягко падали на затылок и плечи. Воздух скользил шалью по коже, теребил пряди волос. Только сейчас дошло:
«Я опять здесь».
Лучше, чем под землёй. Хуже, чем было «до».
Богат прикусил губу, лихорадочно соображая, как себя вести. Что говорить и стоит ли вообще. Может, в самом деле, шарахнуть лопатой? А то что-то не нравится она ему. Рядом с ней больше не чувствовал себя в безопасности.
– Вини, послушай меня.
Всхлипы не стихли.
– Ты идёшь со мной. Тебе помогут. Слышишь? Посмотри на меня.
Опустила руки. Богат ненароком вздрогнул.
– Ты идёшь со мной, – повторил он. – Будешь ерепениться и распускать руки – отсеку. Хочешь? То-то.
Соскреб остатки храбрости, взял даму под локоть. Сопротивления не встретил. Смягчился:
– Вини, я знаю, что это по-прежнему ты. Ну, помоги мне ещё немножко.
Уже было скуксилась, предвещая очередную волну плача. Но в ту же секунду её лицо вытянулось, выражая спокойную тоску. Так молниеносно, точно тумблер переключили. У Богата озноб прошёл по коже.
Могила свежая. Почва мягкая, смоченная дождями. Вода была так близка, но недостижима за толщей свинца. Вездесущие сорняки не успели проклюнуться, разве что кое-где. Утоптанный лишек земли для захоронения прибивал траву в метре вокруг. Те, кто приедут сюда после и пойдут проверять территорию, не заметят, что здесь недавно копали. Специальный человек перевернул всё в домике сторожа верх дном, дабы отвести подозрения. Такой себе разбой. Да и наверняка, между прочим, чего-нибудь прихватил. А Богат в это время, скрипя зубами, работал лопатой в одиночку. Специально попросил помощника оставить его, не вдаваясь в подробности, зачем ему, собственно, кладбище без охраны. Тот интереса и не выказывал. Профессионал попался.
Богат тревожился, что Вини даст дёру. Полицейские наручники (единственные, коими располагал, исключительно для мирных целей), прихвати их с собой, расплющила бы железными пальцами. Однако, к великому его облегчению, та сидела на прежнем месте, безучастная. Оглядывался, пока не надоело. Недвижимость её и пустое выражение лица нагоняли жути.