– Подарок, – смахнул крошки с губ, выискивая что-то в окне. – На день рождения. Завтра, я не забыл.
Богат сутулился, будто хотел нырнуть в тарелку. Прежде самоуверенный и свободный, теперь чувствовал себя привязанным к стулу. В гостях у волка. В плену у чёрных риэлторов едва ли хуже.
Кроме медицинских процедур и приёма пищи, ничем совместным они более не занимались. Вини уже могла кушать по чуть-чуть. Развлекала себя прогулками по дому и вокруг него. Понимающий муж был безынициативен и лишний раз к ней не лез. Однако ничто не могло спасти его от случайных встреч в дровянике, на лестнице, в коридоре за поворотом. Бессмертная потихоньку оживала, цвет возвращался в щёки. Но розовые белки глаз, руки, безвольно опущенные вдоль тела, и игра в молчанку откатывали в дешёвый мистический триллер.
Закат сотворил из летнего леса осеннюю сказку. Расплескал бронзовую краску, превратил капли сосновой смолы в янтарь. Кроны деревьев же будто бы обуглил. И никуда не скрыться от вездесущего ласкового солнышка. Огненной луной оно замерло за стволами. Без туч всегда проигрывает в прятки. Размахивает широкими рукавами. Шишки на траве вспыхивали тусклыми лампочками. Ночь копошилась в густеющих тенях.
Вини провожала рыжее светило, сидя на ступеньке крылечка. Будучи единственным зрителем для птичьего оркестра, слушала вполуха. Пряные травяные запахи, от которых прежде кружилась голова, улавливались случайно, как парфюм прохожего. Но с лица её не сходила мягкая, точно тепло вечернего солнца, полуулыбка. Как прежде требовала усилий демонстрация добродушия к потенциальным деловым партнёрам, теперь Вини стреляла вхолостую. Чудеса случаются. Ничего не поделаешь.
Дверь щёлкнула, скрипнули доски. Он присел рядом. Медленно вдохнул и выдохнул, тихо сказал:
– Мне пора.
Та будто и не услышала. Наслаждалась игрой света в разнопёрой листве. Зачарованная. Чувствовала себя как никогда уверенно. Наконец-то на своём месте – здесь, у забытой Богом хижины. Где никого.
Недолго Богат продержался в сиделках. Будь больная смертной, без способности к быстрому восстановлению, пришлось бы маяться не неделю и не две. Но и эти полные сутки виновник происшествия счёл за справедливую меру своего наказания. Сам успел зачахнуть. Присутствие супруги отравляло.
– Долго не было. Надо доделать дела, – плёл он невпопад. Не выдержав её выражения абсолютного блаженства, попросил. – Вини, посмотри на меня.
Медля, повернула голову. Отчего-то особенно тяжело ему. Уводил взгляд, возвращал. Лучше пусть он выдаёт своё малодушие, чем она – своё душевное нездоровье. Пусть успокоит его – отреагирует на внешний раздражитель как все нормальные люди.