Зачарованная земной магией, помнила, зачем она здесь. Теперь даже не вздрогнула от звука приближающихся шагов. Сумеречная комната накрылась беспроглядным мраком, тронувшим ресницы.
– Ах! – ноги Вини подкосились.
– Тише-тише.
Близость Богата парализовала. Широкая плотная лента скользила по переносице, векам, стягивалась узлом на затылке. Ловкость чужих рук стесняла. К месту девушку пригвоздила сила воли. Подобной самодеятельности от мужа она уж точно не предвидела.
«Вот именно – мужа, – напомнила себе. – Повязана. Обязалась… Тебе так легче?! Чтобы приказывали? Ещё о бандаже попроси, ей Богу».
Закончив с повязкой, Богат отстранился. Быстро осматривал, оценивал, искал поводы для девичьих комплексов. Бледные ниточки растяжек на внешней поверхности бёдер, грушевидный живот, еле выступающий над косточками таза, складка в подмышечной впадине – всё это делает из Вини самую обычную, нормальную женщину. Здоровое телосложение фигуры типа «песочные часы». Так долго она себя стесняться не могла. Только незрелые до поры до времени убеждены, будто любви достойны исключительно модели с обложки. А значит, он действительно имеет дело с больной на голову. Ответственность множится. Приступ жалости побудил одними подушечками пальцев коснуться её спины. Чтоб не качало.
Хотелось отдать должное. Подошла со знанием дела. Конечно, столько времени проторчать в ванной! Распущенные волосы лоснятся мягкими волнами, чистая кожа, что шёлк, французский маникюр переливается свежим лаком. Но дело в другом. Богат ожидал от стеснительной особы чего-то закрытого – корсет, бэби-долл, разумеется, исключительно чёрного или телесного цвета. Но Вини удивила. Упаковала себя, как подарочек. Полумрак тенил бордовый атлас нового белья, что казалось, это не бельё вовсе, а боди-арт, писанный кровью. Простота модели намекала на дороговизну. Однажды, присматривая своей четвёртой жене презент на их первую и последнюю годовщину, Богат засмотрелся в бутике на нечто подобное. Сейчас готов был поклясться, если (когда) оттянет резинку, на обратной стороне найдёт ярлычок с итальянским именем.
Её окружала одна сплошная тьма. Тяжеловесная, бессмертная, жестокая сука. «Так будет. Так будет. Ничего не будет», – усмиряла Вини свою детскую тревогу. Но за пределами слепого мира всё тот же мир живых, наполненный цветами и звуками. Страшнее всего, что он, по ощущениям, теперь напоминал её мёртвый мир. Там тоже пусто и глухо. Умом-то понимала – всё в порядке, а инстинкты проснулись, раздули угли паники. Спасло от приступа ужаса, и при этом испугало до смерти, мягкое прикосновение к спине. Богат («Это он. Он здесь.») повёл пальцы вниз, до поясницы. Убрал руку. Повторил жест.