Используя шлифовальный блок, полирую острые края на дне стеклянного шара. Это абажур в форме воздушного шара. В нем все оттенки синего: от светло-голубого до глубокого темного. Он для мамы. Синий — ее любимый цвет. Не то чтобы она могла оставить абажур в тюрьме. Но когда я делаю для нее вещи, то фотографирую их и приношу фото ей, потому что теперь навещаю ее каждый месяц после того, как бабушка ее убедила, что я должен с ней видеться.
Маме очень нравятся наши встречи и фотографии. Она говорит, что все фото висят у нее на стене. Говорит, что счастлива, что я выдуваю изделия из стекла вместе с бабушкой. Говорит, что гордится мной.
Я знаю, что это неправда.
Как она может мной гордиться?
Она попала в это место из-за меня.
Но когда она выйдет из тюрьмы, и мы снова будем вместе, я исправлю то, что натворил.
А до тех пор буду продолжать выдувать для нее всякие вещицы, делая ее счастливой единственным доступным мне способом.
Бросаю взгляд на полку, где лежат все вещи, что я для нее сделал. Их становится все больше.
За работой бабушка начинает подпевать. Певица из нее ужасная.
Закатываю глаза, но на моих губах появляется улыбка.
В мастерской раздается звонок, сообщая нам, что кто-то стоит у входной двери. Бабушка установила здесь дверной звонок, чтобы слышать, когда кто-то приходит, потому что часто проводит время в мастерской.
Мы оба. Мне нравится работать с ней.
Когда она впервые заставила меня начать ей помогать, я думал, что мне не понравится, но все получилось наоборот.
Из-за высокой температуры, требующейся для выдувания стекла, бабушка не позволяет мне выполнять работу самостоятельно, поэтому я занимаюсь тем, что дую, пока бабушка придает предметам форму. Но идея изделий исходит от меня, а бабушка помогает мне воплотить их в жизнь. Я делаю набросок, и показываю ей рисунок. Мне нравится рисовать. Но создавать — самое интересное. От стеклодува требуется сосредоточенность, а это значит, времени на мысли о том, как сильно я скучаю по маме, или почему она в тюрьме, или как сильно я ненавижу школу и свою жизнь, не остается.
— Я открою, — говорю я бабушке.
Аккуратно опускаю стеклянный шар и шлифовальный блок на верстак. Выйдя из мастерской, направляюсь в дом.
Проходя через гостиную, вижу сквозь матовое стекло, кто стоит у входной двери, и мой шаг замедляется.
Офицер полиции.
Сердце начинает бешено колотиться. Ладони становятся липкими.
Я сжимаю пальцы в кулаки и впиваюсь ногтями в ладони. Боль немного помогает.
Звонок раздается снова.
Офицер видит меня через стекло, так что прятаться некуда.