Не понимаю, что это я, пока бабушка не притягивает меня в свои объятия, крепко прижимая к себе.
— Нет, нет! — Я отталкиваю ее, чуть не падая навзничь.
— Ривер…
— Нет! Она не... она не... нет!
Я поворачиваюсь и бегу через весь дом.
«Она не может быть мертва. Не может.
Нет».
Я возвращаюсь в мастерскую.
Стеклянный шар там, где я его оставил.
Она никогда его не увидит, потому что мертва.
Мертва из-за меня. Из-за того, что я натворил.
Схватив шар, швыряю его в полку, где стоит все, что я для нее сделал.
Шар влетает туда с оглушительным грохотом, разбивая все стеклянные предметы.
Но этого недостаточно. Боль по-прежнему в моей груди. И она невыносима.
Взяв одну из металлических труб, которые мы используем для выдувания стекла, и начинаю размахивать ей, нанося удары по всему, что могу.
Звон разбитого стекла — единственное, что слышно. И еще бешенное биение сердца.
И вот, бить уже нечего. Перед глазами стоит туман, дыхание затруднено. Я роняю металлическую трубу, и в гулкой тишине та с громким лязгом падает на пол.
Я сжимаю и разжимаю кулаки.
«Мертва.
Мама мертва».
— Ривер, — доносится с порога нежный голос бабушки.
Я перевожу на нее затуманенный взгляд.
— О-она мертва.
Ее глаза потускнели.
— Да.
— О-она… Я-я у-убил ее! Я у-убил маму!
— Нет. — Ее голос тверд. Она делает шаг вперед.
Я отступаю, натыкаясь на верстак.
— Д-да! Я-я у-убил ее! Е-ее бы там не было, если бы я не…
— Прекрати! — Ее голос звучит как раскат грома.
Я сжимаю дрожащие губы, удерживая всю боль внутри.
Бабушка подходит ко мне и нежно обнимает за плечи.
— Ты не убивал свою маму, — мягко говорит она, но ее голос срывается. Она откашливается. — Я не позволю тебе нести в себе такой груз. Твоя мама не хотела бы, чтобы ты винил себя. Ни в чем из того, что случилось много лет назад, не было твоей вины. Ты меня слышишь? Ты был всего лишь ребенком. Ты все еще ребенок.
Я опускаю подбородок, киваю, давая ей ответ, которого она хочет.
Но я так не думаю.
Я знаю, что убил маму.
Она села в тюрьму из-за меня. Из-за того, что я сделал с ним в тот день.
Это я должен был сидеть в тюрьме.
Я должен был умереть.
Вжимаю пальцы в ладони. Они скользкие.
Я смотрю вниз. Из них сочится кровь. Из порезов от стекла.
Оглядываюсь вокруг. Я разгромил мастерскую. Разбил все, над чем трудилась бабушка.
— П-прости. Я все с-сломал.
— Тебе не за что извиняться. Это всего лишь стекло. — Она берет меня за подбородок и поднимает мне голову, чтобы видеть мои глаза. — Все это можно заменить.
Но маму заменить нельзя.
Я больше никогда ее не увижу.
И мне некого винить, кроме себя.
По моей щеке катится слеза.