Остальные кешеры жутко завидовали этой Эге. Везет же некоторым.
Они все проникали и проникали, и чаще всего пропадали. Их ликвидировали волны новегов. Кое-кому удавалось задержаться – в районе электромагнитных аномалий, откуда в форме длинных многоточий неслось:
– Висим… повторяю… висим… условия тяжелые… ни врагов, ни зверей нет… слабых существ нет… кошмарные условия… несем потери… висим…
Кешерам нужно было выработать в себе особые свойства, чтоб надолго задержаться в новеговском мире, а иначе было невозможно. Их сжигали невидимые лучи и волны, портили стремительные аппараты, которых становилось все больше и больше. Понадобилось целая сотня местных лет, чтобы кешеры – маленькая кучка птах – закрепилась над пустыней.
Они летали и передавали.
– Наблюдаем перемещение больших масс песка в сторону объекта… наблюдаем превращение… голова гудит…
– Что они там строят?
– Бзик их знает, что-то строят.
Новеги строили город – настоящий город, и даже несколько городов.
Идея, рожденная Взором, развилась в грандиозную систему, в комплекс систем, позволявших решать проблемы производства, строительства, энергетики, а также культуры и просвещения. Будто из ничего рождались новые заводы, дома, школы. Только медицинских учреждений не было, потому что никто из новегов никогда ничем не болел.
Кешеры крутились еще сотню лет. После значительных потерь им все же удалось сформировать единый строй, частично защищенный магнитной маскировкой, из-под которой они, робея, глядели вниз.
Город новегов преобразовывал природу. Не так, как это случается на других планетах – потребительски, когда из земли выкачивают все, взамен оставляя лишь мусор. Города рождались в гармонии с природой, с ее творениями; фактически, каждый город создавал свой оригинальный ландшафт, свое сочетание воды, рельефа и растений на нем. Новегам удавалось создавать новых живых существ.
– Это грызун – говорила Аней – мне все руки исцарапал. Он какой-то слишком юркий. Но это даже хорошо, ведь если б он был толстый и неповоротливый, то его могут сразу скушать…
– Осторожнее, товарищ командир, он тут лужу произвел; Вы в нее уже наступили, ну ладно, я вас обоих – взззт! – разумный аппарат обдает Аней и грызуна специальной волной, от которой вся грязь отпадает.
– Спасибо, мой милый.
– Не понял. Что значит «милый»?
– Милый значит хороший.
– А, хороший! Это хорошо – аппарат лишь недавно запустили и многих слов он не знает. – Хорошо когда хорошо. Тут еще лежит нечто постороннее, я его – взззт! – уберу.
Кешеры сверху глядели на него и на прочие аппараты и внутренне признавались, что они не хуже тех, вор-юн-гаковых. Но сказать это вслух они не смогли бы даже под страшной пыткой.