Обширная группа кешек сумела проникнуть в самый центр новеговского мира, изображая из себя «группу галактических живописцев». Удивительно, но новеги сразу выделили им зал в доме творчества. Там кешки, хихикая, очень резво развесили свою пропаганду – в форме картин; по расчету Отца Кешера, новеги, склонные к творчеству, должны бессознательно проникнуть всем этим «творчеством» и тем самым бессознательно воспринять нужные мысли.
– До чего же гадкие образы! Смотреть нельзя. – произнесла Аней и с возмущением отвернулась от полотна, где на фоне дикого, неестественного сочетания клякс и линий чернел чей-то силуэт. На другом полотне была изображена неприкрытая пошлость. – Для чего вы вообще показываете эти… изображения?
Шестиглазый вепрь (на самом деле – переодетая дюжина кешек) запыхтел на месте как котел. Он стал придумывать оправдание.
– То есть не ужас, пых-ю-ю-ю… то есть искусство.
– Где же здесь искусство? Нагромождение символов?
Вепрь поглядел на полотно с пошлостью и замычал:
– Пых-ю-ю-ю… … здесь написано… записано (кешка вдруг потеряла запись с текстом и не могла ничего сказать. Потом вновь заговорила)… ага, записано: сие да есть порождение Зергера. Зергер рождает сей разврат, потому что он ужасен, и…и…и… (снова потеря текста)
Тут подошел Онег, который уже был руководителем научного отдела синтеза.
– Вы кое-что путаете. Зергер есть явление… эпическое. Он герой мифов и преданий. А ваш разврат самый настоящий. Без смысла и красоты.
– Да есть тут смысл, – простодушно сказал вепрь-кешка, –просто его найти надо…
– Где? В этом лабиринте?
– А у меня – вмешался один взрослый новег – помимо места для смысла, есть и другой вопрос. Как вообще могло прийти в голову демонстрировать эти отвратительные вещи? Не хватало еще допустить сюда детишек… наблюдать всю эту гадость. А, товарищи? Зачем мы это смотрим?!
– В самом деле, – согласились все новеги – для чего мы допустили эту экспозицию? Это же безобразие!
– Совсем заработались в ОНСе по творчеству! Не видят ничего.
– А мне кажется, – Взор приблизился к вепрю, – а мне представляется, товарищи, что эти деятели прибыли сюда не ради творчества.
– Так он что, провокатор?
Кешера Эге, бывшая в зале невидимкой, в тот же миг улетучилась. Исчезла.
Взор стукнул вепря в нос:
– Признавайтесь, кто вы есть… товарищи, держите остальных.
Группа художников – вепрей и прочих, с воем бросилась на выход, но их всех стали ловить. Того вепря тоже обездвижили; правда, в кешке, отвечавшей за связь, вдруг сработал тайный орган; тот орган был неизвестен ей самой и запускал самоликвидацию (обычная практика Вор-Юн-Гака). Раздался хлопок…