Жилль и Лэйт забежали одновременно. За ними следовали Матти, Роуми и Кларс, все совершенно очумевшие, хмурые, растерянные. Последней влетела Яника с охапкой ярких борунов.
– Быстро измельчите цветы и залейте водой, – приказал Ульф женщинам. – Нужна жидкая каша, но варить её нельзя. Принесите ещё свежей воды и чистое белье. – Он повернулся к мужчинам: – Заберите Гурфика и похороните на болоте. Все вопросы потом.
Женщины кинулись исполнять его приказы, и вскоре бодрящее лекарство было готово. Жилль подала мужчине воды и пробормотала, краснея:
– Он не пускал нас к ней, Ульф. Сказал, что это твой приказ, что ты прислал с вороном… Мы и не подумали усомниться!
Мужчина ничего не ответил. Он по-прежнему смотрел только на моё лицо. Потом они все вместе пытались накормить меня, и, наверное, немного снадобья всё-таки попало внутрь. Жилль быстро перестелила постель, Яника вымыла пол, а супруг всё держал меня на руках, и я впервые чувствовала его растерянность, бессилие. Жива? Я была не уверена, что это парение и метания можно назвать жизнью.
Супруг уложил моё тело на чистую постель, и коротко приказал женщинам:
– Лэйт, останься. Остальные уходите, и передайте Матти, чтобы послал воронов к Йану. Думаю, он уже недалеко, но должен поторопиться.
Женщинам не пришлось повторять дважды.
– А теперь ты скажешь мне, что мы можем для неё сделать.
– Он, должно быть, травил её все эти дни, – отозвалась женщина севшим голосом. – Мы должны вывести отраву, я вот только не уверена, что найду правильные зелья, Ульф. Я ведь не врач, а повитуха… Это Гурфик был целителем.
Ульф сжал зубы, и в глазах его вспыхнуло стальное пламя.
– Принеси чемоданчик Нуалы. Она помечала все зелья, мы непременно найдём что-то подходящее.
Они не смогут. Он не найдёт! Ну зачем я переложила всё самое действенное в комод?..
Неожиданно кругом меня вспыхнула тьма, и в этом чёрном огне не было ни голосов, ни энергий. Я рвалась к свету, который чувствовала поблизости, но никак не могла дотянуться до него. А потом, внезапно, оказалась в странном месте, очень похожем на Драгнур. Отличие было в том, что здесь не было цвета, и всё общалось меж собой только звуками, запахами и чувствами. Я не видела людей, не слышала их разговоров, но осязала множество энергий, и могла плести из них удивительные узоры. Я и сама была энергией, куском чего-то значительного, и как будто заново возводила стены, растила великанские сосны и даже учила луны ярче светить…
Здесь мне не было нужно привычное для человека тепло. Я могла существовать в этом сером измерении бесконечных энергий и не жалеть ни о чём. Если такова оказалась смерть – она мне нравилась.