В комнату вошёл Йан с большим подносом, и уж как мне хотелось есть, а слова слетали с языка, словно отпущенные на волю птицы:
– Гурфик отравил Такэйл! Он издевался над ней перед смертью! Знаю, вам будет больно узнать об этом, но он признался и в других своих преступлениях. Думал, что я никому никогда не расскажу, не успею… – Йан поспешно сел рядом, и я плакала и бормотала, зажатая между ними в тёплом гнезде: – Он хотел и вас убить. Хотел стать вожаком. Ему власть была нужна. А ещё он владел тёмной магией, и практиковал её в лесу. Если нужно было проверить какое-то опасное зелье или колдовство – находил себе жертву среди волков. Большинство «больных» вовсе не больны были! – отчаянно воскликнула я. – Он сам их травил. Травил Такэйл, и меня…
Напряжённая тишина была мне ответом. Я подняла лицо и посмотрела сперва на Йана, потом на Ульфа: оба казались вырубленными из дерева, и только руки, что крепко сжимали мои ладони, были нежными и горячими. Я чувствовала гнев, бессилие, пласт вины, от которого не избавиться…
– Значит, он убил её, – выговорил Йан.
– Да! Но делал вид, что лечит. Эти его травы… Настои… Уверена, меня и мутило не от морепродуктов. Он задумал всё давно, наверное, просто не хотел, чтобы род Орхи продолжился. Мне показалось, что он ненавидел Такэйл за то, что она не выбрала его. Поэтому он… – Я вовремя осеклась, понимая, что если расскажу ещё и о другом насилии, ярость их многократно усилится. – Поэтому я…
– Поэтому что? – тихо спросил Йан. – Что он делал с вами?
– Он не успел меня… – Я опустила голову. – Он хотел, но я ударила…
– И мы ничего не заметили, – глухо сказал Ульф. – Были так злы на неё, что не поняли главного: она страдала от своего поступка и сожалела. Она стала лёгкой добычей для тьмы.
– Эта тварь… Этот… – произнёс Йан.
Он поднялся и отошёл, сжатыми кулаками упираясь в стол. Плечи его были напряжённо подняты, губы сжаты в одну линию.
– Если бы мог, я бы заставил его страдать – долго. За каждую жертву он бы испил сполна боли и не умер, нет. Смерть подарила ему избавление. – Младший поднял глаза, в которых горела отчаянная ярость. – Как мы могли быть так слепы, Ульф? Как могли бросить её? И почему не научились на своих ошибках?
Старший покачал головой.
– Первые пять лет мы пристально наблюдали за ним, но потом успокоились, стали доверять. И ошиблись. Он был рождён саблезубом – им и умер. Мы виноваты перед тобой, – сказал он, положив чуть дрожащую ладонь мне на затылок. – Прости, Нуала.
– Прости, – эхом отозвался Йан. Он опустился передо мной на колени и заглянул в глаза. – Я не должен был бросать тебя.