Я вспомнила утреннюю заснувшую на дорожке служанку с такими знакомыми глазами и внутри у меня всё похолодело.
- Из Белой Стужьей родом...
- Кто? Ганетка-то? Ага, ага, из Стужьей она.
- Где она?!
- Тише, тише ты, оголтелая, - Марыська дёрнула меня обратно в кусты. - Нет её в замке!
- Как нет?!
- Так ведь леди как узнала, что с девкой приключилось, в опочивальне заперлась и амулетами защитными обложилась, говорят!
Я хмыкнула. Вот оно что. Я как-то на весь этот ворох оберегов у леди Ди на кровати внимания не обратила, подумала, может, хозяйка в очередной раз в шкатулках порядок наводит, а на самом деле сокровищами своими любуется. Больше всего на свете Диана любит свои магические артефакты. И то, что, узнав о внезапно постаревшей служанке, леди тут же обложилась амулетами, на Диану вообще похоже. Хозяйка страсть как боится утратить свою красоту и молодость. Если ей доложили о «выпитой» служанке, Диана могла и.
- Леди отослала Ганету из замка? - хмуро спросила я.
- А то, ещё как отослала, - подтвердила Марыська. - В Камнемох, в здравницу. К лучшим травникам да чарлекарям! О как!
Я вздохнула. И это на Диану похоже. Несмотря на склочный, подчас невыносимый совершенно характер, скупой леди Ди не назовёшь. Особенно если повезёт попасть ей «в настроение».
- Так что? Прикроешь меня, пока я к ведьме сбегаю?
Ответить я не успела.
Пышные кустистые ветки, усыпанные крошечными лиловыми цветочками, вдруг разошлись в стороны.
На нас укоризненно смотрела Ани.
То есть это на Марыську она смотрела с презрительной укоризной, всё-таки кухня и кухонные работники - не её печаль.
Мне же взгляд старшей горничной не обещал ничего хорошего.
Ничтоже сумняшеся, вредная Ани зашвырнула меня в самый эпицентр повседневных хлопот - в таком большом замке работа для прислуги всегда есть. При грамотной организации, конечно. Но в чём-в чём, а в попустительстве Ани сложно было заподозрить.
Скрепя зубами, я ползала по замковым коридорам, до блеска натирая плинтуса с золочёными вензелями и в сотый раз протирала специальной бархаткой дверные ручки. Ани, которая то и дело припиралась, то есть приходила проверить, как я справляюсь, с мстительным удовольствием дышала на эти самые ручки, и, если после моего предыдущего протирания кто-то успевал за эту самую ручку взяться и оставить на ней отпечаток пальцев, вредная старшая кривила губы и тоном аббатисы наказывала «перетирать».
О том, чтобы обследовать нужную мне часть восточного крыла, не могло быть и речи -Ани определила меня с уборкой в западное. Одно к одному, как назло!