Если до встречи с Маланкой я тешила себя надеждами, что, рано или поздно, вся эта «зеленоглазая дурь» из головы выветрится, то после рассказа ведуньи откуда-то знала: «свезло» мне с зеленоглазым, как Маланке с дядюшкой. Сильнее «свезти» и не могло.
.Вдохнув и выдохнув, я поправила белоснежную наколку на голове, распрямила белоснежный же кружевной передник и решительно направилась на поиски Дианы, пока хозяйка не отправилась на ночные гуляния.
Сегодня последний день Русальной Седмицы, то есть уже почти последняя ночь.
Та самая ночь, когда пылкие сердца встречаются и загораются неистовым ответным пламенем, когда девы пускают по чёрной бездонной воде венки с тлеющими лучинами и оттого реки и озёра превращаются в чарующий небесный свод, ночь, когда юноши и девушки, взявшись за руки, прыгают чрез очищающие костры и окунаются в искрящие разноцветными лучинами воды.
Единственная ночь в кругу, когда цветёт Русальник - настоящий, а не тот, что манил селянских детишек лепестками портала.
Лучшего часа, чтобы покончить, наконец, с Замком-на-Горе, и не придумать.
Стоит мне спуститься в долину, как Русальная Ночь ударит в голову, затуманит сознание дивным пением ночной птицы, стрёкотом сверчков да цикад, загадочным шелестом листвы и свистящим шёпотом ковыля, опьянит благоуханием чабреца и шалфея.
Лучшая ночь, чтобы не думать.
Ни о нём, ни о ней.
Ни о них.
Я невольно прибавила шаг: скорей, скорей из этих стен!
Я здесь лишняя. И своей никогда не стану.
Мимо прошелестели юбками две горничные. Девушки мелко семенили, взявшись под локоток, перешёптываясь и хихикая.
Явно увидели что-то весёлое.
Кивнув в знак приветствия девушкам, я невольно ускорила шаг.
Чтобы спустя минуту убедиться, что понятия о веселье у нас с горничными разные.
.. .Они уединились в изящном алькове резной аркой, за тонкой, словно паутинка, занавеской, где самозабвенно целовались. Диана сидела у него на коленях, обхватив руками шею и томно вздыхала.
Я стояла и смотрела, как сплетаются их пальцы, соприкасаются губы и тела, как встрёпанные тёмные пряди Эйнара смешиваются с легкомысленными золотыми кудряшками.
Надо было отвести взгляд, попятиться, развернутся и припустить обратно по коридору, как давешние горничные. Надо было. Но тело отчего-то не слушалось. Скованная им, словно клеткой, я стояла и смотрела, не в силах отвести взгляд.
Не в силах ничего с собой поделать.
Где-то впереди хлопнул ставень и в лицо ударило дыханием сквозняка. Пронёсшийся по коридору порыв ветра вздёрнул занавеску, разделяющую меня с целующейся парой. Я очнулась в тот момент, когда наши с лордом взгляды встретились. Его - недоумённый, чуть отсутствующий, и мой - отчаянный и, должно быть, очень жалкий.