Библиотекарша берет список, пробегается по нему профессиональным взглядом и с улыбкой обращается ко мне:
— Я отойду минут на двадцать, хорошо?
— Разумеется, идите. Я займу себя чем-нибудь, не переживайте.
И они оба в скором времени скрываются за дальними стеллажами. Сквозь щели между книгами и деревянными полками мелькают их лица. Они прохаживаются вдоль длинных шкафов, то и дело останавливаясь перед определенным изданием.
Я встаю с кресла и поднимаюсь по винтовой лестнице на второй этаж, оказываюсь в большом читальном зале. Краем глаза замечаю Лидию, расхаживающую с каким-то молодым мужчиной в костюме между книжными рядами. О чем-то оживленно беседуют, никого не замечая вокруг. На кафедре и на полу так же стоят нераскрытые коробки, стопки свежих книг. Весь читальный зал полон посетителями. Тут и старики, и молодые люди, и подростки, и дети. Веселые голоса последних раздаются по всему залу, отчего те получают строгие замечания от старших, сосредоточенно читающих за своим столом или стоя у деревянных полок с книгой в руках. В общем, обычная суматоха, характерная для летних каникул. Но всё же в малом зале не так шумно, как здесь, замечаю я.
Прохожу в самый дальний конец зала, забиваюсь в угол. Тут потише, чужих голосов почти неслышно. Беру первый попавшийся исторический трактат по русской истории, сажусь на пол, растягиваю ноги, и подошвы балеток из-за узкого прохода тотчас упираются в соседний стеллаж. Зависаю на полчаса.
Вдруг на плечо ложится чья-то рука, и я медленно поднимаю взгляд.
— Решила спрятаться от меня? — с доброй усмешкой спрашивает Макс и присаживается рядом, так же как и я, откидывается на книжную стенку.
— Поверь, о тебе я даже не вспоминала, — говорю я и вновь сосредотачиваю внимание к книге.
Парень шумно выдыхает.
— Алекс, я хотел извиниться. Прости меня за вчерашнее, — искренне просит он.
— Хорошо, — беззаботно пожимаю плечами.
— Ты не злишься на меня? — уточняет недоверчиво.
— Нет. Я всё понимаю.
— И что же ты понимаешь?
— Запретный плод сладок, не так ли? — бросаю на него короткий взгляд.
— Алекс, я люблю тебя, — едва ощутимо дотронувшись до моих волос, неожиданно выдыхает он на одном дыхании. В голосе серьезность и решительность.
И я снова встречаюсь с его грустными глазами, и понимаю, он не врет. Лицо лишено всякого притворства, явственно выражает страдание и глубокую печаль. Но меня этим не разжалобить. Чувства, что ярко отражаются в его глазах, не способны меня пронять, каким-то образом растрогать. Увы. Или к счастью.
— Ничем не могу помочь, — вздыхаю я, убирая от своего лица его руку. — Я тебя не люблю. Смирись с этим. Это неизменно.