Ада ловкий манипулятор. Уж мне ли не знать. Она догадывается, что девчонка меньше всего на свете хочет вернуться в обитель, а потому умело этим пользуется.
Выхожу из дома, когда мысли девчонки начинают казаться напуганными. Ада ведь не станет ничего делать против ее воли? Хотя.
Дьявол!
Срываюсь с места, желая как можно скорее обломать Сестрице веселье, но меня вдруг пробирает паническим ужасом девочки, буквально приколачивая к земле.
«Нет. Нет, пожалуйста. Я не хочу! Не готова! Черт, слишком быстро.»
Я опоздал? Вот и нет у меня больше Источника?
Если подумать, я ведь сам сказал Адене, что не прикоснусь, что она мне не нужна. Вот она и пообещала забрать ее себе.
Неужели решила использовать такой грязный, но зато в ее случае совершенно верный способ.
Слышу вопль девчонки за домом и, отбросив неуместные в данную секунду мысли, бросаюсь на голос, ощущая в нем неприкрытую мольбу. Сначала спасу ее, а затем уже буду решать, что с ней делать дальше...
Выскочив из-за дома, удивленно сбавляю шаг, не обнаружив подтверждения разыгравшейся в сознании отвратительной сцене.
Адена стоит в гордом одиночестве, если не считать коня, которого она держит под уздцы, прижимаясь к его широкому носу.
— Какого черта?! — рычу я, оглядываясь в поисках девчонки. — Где она?
— Ускакала, — равнодушно пожимает плечами Сестра, явно на чем-то концентрируясь.
— Лошадь понесла.
Словно в подтверждение ее слов, из леса доносится истошный девичий вопль. Проклятье!
Уже в следующую секунду я, оказавшись в седле, пришпориваю коня, вырванного из рук Адены, и пускаю его в галоп в направлении вновь раздавшегося душераздирающего крика.
Холмы близ моего дома относительно пологие, и это лишь облегчает задачу для с чего-то сорвавшейся животины. Хотя есть у меня подозрения, что так напугало жеребца, что он понес девчонку в лес, не разбирая дороги.
— Давай-давай! — подбадриваю я своего пегого коня. — Надо успеть до того, как эта глупость свалилась и свернула себе шею .
Вот уже вторая мысль о потере Источника, и она почему-то оказывается болезненней первой. Потерять сам «функционал» своей Избранной, теперь кажется уже и не таким страшным. Черт бы с ней, пусть делает, что ее смертной душонке угодно, но только живая.
На ходу пытаюсь придумать причину своей неожиданной гуманности и прихожу к выводу, что не желаю вешать на себя груз ответственности за ее смерть. Это ведь я привез ее в свой дом. Значит, и отвечать мне. Перед самим собой в первую очередь.
Однако было в этом необузданном желании ее спасти и что-то еще. Чего я в пылу погони пока никак не мог понять.