Толпа распалась, люди стали расходиться, приходя в себя и ужасаясь, я очень на это надеялась, содеянному. И только растерзанный труп несчастной женщины остался лежать в грязной луже…
— Не смотри, — сухо приказал мужчина, — отвернись.
Но я не могла пошевелить даже пальцем. Не могла перестать видеть мертвые глаза «шмары», в которых навеки застыли слова: «Почему я? Это должна была быть ты!»
Мужчина выругался, схватил меня за плечи с силой тряхнул, так, что челюсти клацнули друг об друга. Только тогда я смогла отвести глаза от трупа а дороге и взглянуть на него. Не знакомый… Светлые волосы, льдисто-голубые глаза, широкое «рязанское лицо», нос картошкой… Видно, из простых.
— Все хорошо, — выдавила я, — спасибо, что помогли мне…
Он махнул рукой, указывая на тележку:
— Твоя?
Я кивнула. Оцепенение прошло, мышцы сжатые судорогой расслабились, и у меня закружилась голова от слабости. Я оперлась об стену, чтобы не упасть.
— Я помогу, — кивнул мужчина, подхватил тележку, и представился, — меня Жерен звать. Куда везти?
— В ремесленную слободу, — ответила я, опуская голову, чтоб не видеть то, что лежало посреди дороги. — А? — я хотела спросить, что будет с девушкой, но не смогла. Слова застряли в горле, как будто бы колючки репейника.
Но Жерен понял.
— Ей уже не помочь, — покачал он головой. — Сейчас стражники придут. Унесут в покойницкую… Пойдем, мы уже ничего не можем сделать для нее. Ты должна позаботиться о себе и своих детях.
Он был прав. У меня дома Лушка и Анни… Я заставила себя перестать думать о том, что могло бы случится, если бы Жерен не пришел мне на помощь. Нижний город — это мир, в котором ты каждый день можешь умереть. Не от голода и холода, так от рук обезумевшей толпы, или в драке за лучшее место у харчевни, или от мести обокраденного тобой главы преступного мира… И если я хочу выжить, мне придется принять эту реальность. Стать такой, как они. Не жалеть. Не думать. Не планировать слишком далеко, не думать о будущем, жить одним днем. Сегодня все хорошо? Вот и отлично. Если ты жив, значит ты уже победитель.
Жерен помог мне довезти тележку до самой калитки. Пый снова принялся неистово облаивать нас. И я поняла, собака играет роль дверного звонка, привлекая внимание хозяев.
— Кто там? — раздался строгий голос Дошки.
— Это я, Дошка, открывай, — прежде, чем я успела ответить, подал голос Жерен. И девочка, радостно взвизгнув, загремела засовом.
— Дядька Жерен, — она распахнула калитку и с порога, счастливо сияя глазенками, поделилась новостями, — у нас жиличка! Я буду смотреть за ее детками, а она меня читать научит! Ой, — заметила она меня и засмущалась, — тетька Елька… а я вас не заметила…