Он скромно пожал плечами и сел. Мы ещё немного поиграли в «Крокодила», потом девочки предложили погулять. Никто не возражал. Мальчишки захватили с собой фейерверк, мы быстро оделись и вышли на улицу. Немного побегали, повалялись в снегу, которого было не очень-то и много этой зимой, пожгли петарды и ракеты, повизжали от восторга, замёрзли и побежали греться. Было уже около пяти. Опять захотелось есть. Уселись за стол и с удвоенным аппетитом набросились на остатки салатов, бутербродов, курицы с картошкой, девочкам налили остатки шампанского, мальчики наконец-то добрались до водки.
– Может, не надо? – сказала Ксюша.
– Романова, не встревай! – заявил Дрон. – Это мужская игра!
Он притащил рюмки и разлил водку. Я обратила внимание, что Димка и Артём не поддержали в этом пацанов, а вот Лена и Диана приняли участие! Маринка тоже было потянулась с рюмкой, но я так свирепо зыркнула на неё глазами, что она поспешно отдёрнула руку.
Ксюше внезапно стало не по себе, и она убежала в туалет. Когда вернулась, мы вновь сдвинули бокалы и поздравили друг друга с Новым годом. Артём предложил потанцевать, но нам больше хотелось поваляться, лишь неугомонный Андрюха включил музыку и начал дёргаться в такт.
– Дрон, поставь медляк! – как-то повелительно сказал ему Ильнар, и Андрей немедленно послушался.
Меня это заинтриговало: обычно он ничьё мнение и в грош не ставил, а тут смотри-ка, какой послушный!
«Интересно, кто он ему?» – подумала я.
И Женя, и Ильнар были не похожи на ровесников Андрея, они явно были старше нас всех, им было, может, уже по двадцать, да и вели они себя не так ребячливо, как наши пацаны.
«Может, они из какой-то группировки, а Дрон у них шестёрка?» – но эту интересную мысль не дал мне додумать Димка собственной персоной! Он подошёл и вежливо пригласил меня на танец. Надо ли добавлять, что у меня моментально все мысли из головы вылетели! Я встала и положила руки ему на плечи, он обнял меня за талию. При этом нос мой оказался на уровне его груди, и, чтобы посмотреть на Димкино лицо, мне надо было задирать голову вверх! Поэтому я предпочла сопеть ему в третью пуговицу рубашки, не поднимая глаз.
Какое-то время мы медленно двигались в такт мелодии на «пионерском» расстоянии, потом я почувствовала, как его руки робко подтягивают меня поближе, и носом я почти дотронулась до его груди, на которой виднелась тёмная поросль – он снял бант и расстегнул рубашку. Я осторожно вдохнула: опять этот запах, который я впервые почувствовала, когда мы проявляли фотографии в тёмной ванной! Это Димкин запах! Немного побольше пота, поменьше одеколона, потому что все мы успели и вспотеть и устать за долгую ночь; у меня неожиданно защипало глаза: мне дорого было всё, что было в нём, даже этот кисловатый, немного луковый аромат его вспотевшего тела! Сердце моё то отстукивало чечётку, то затухало.