– Поля! – шепнул он, прервав мои мысли.
– Что? – я наконец-то подняла голову и увидела, что он тоже склонился ко мне: синие глаза были совсем рядом.
– Я хочу кое-что подарить тебе!
– Мне?! – поразилась я.
– Да. Я же забрал у тебя такого чудесного котёнка, поэтому дарю тебе другого взамен! – с этими словами он вытащил из кармана брелок с небольшой мягкой игрушкой – рыжим котёнком!
– Ой, какая прелесть! – прошептала я, ничем, наверное, не отличаясь в этот момент от тысяч других девчонок, получивших первый подарок от любимого.
– Он ещё пищит! – Дима осторожно сжал пальцы, и котёнок пискнул.
– Спасибо, Митя! – я сама не заметила, как назвала его своим «тайным» именем.
– Как ты меня назвала?! – изумился он.
– Митя… А что, тебе не нравится? – испугалась я.
– Очень нравится! Меня так никто никогда не называл! – он притянул меня ещё поближе и наклонился.
Я поняла, что он хочет меня поцеловать, закрыла глаза и вытянула губы. Его губы, мальчишеские, обветренные, дотронулись до моих, и мы поцеловались – чуть соприкоснулись губами – а мне показалось, что это сердца наши прильнули друг к другу…
Он обнял меня покрепче, и мы тихо покачивались под музыку. Сквозь полузакрытые веки я видела другие танцующие пары: Витя с Ингой, Женя и Лена, Марина танцевала с Саней, Артём – с Наташей, Дрон веселил Диану, вот только Ксюши не было видно.
«Наверное, опять плохо стало», – подумала я.
Музыка прекратилась, и мы отодвинулись друг от друга: что было естественным в танце, при ярком свете не должно стать достоянием всех. То, что случилось, было нашей личной, на двоих, тайной…
– Давайте пить чай? – включив свет, сказал Андрей. – Есть конфеты, пирожные и Линкина ватрушка!
– Давайте! – народ оживился и потянулся кто куда: кто-то в туалет, Андрюха – кипятить чайник, я и Марина – доставать припасы, Артём вытащил и расставил на столе чашки и блюдца. Мы заварили крепкий чай, добавив в него травы из запасов мамы Дрона, водрузили на стол блюдо с пирожными, целую вазу конфет и мою ватрушку. Неугомонный Андрей притащил бенгальские огни, воткнул их в ватрушку и поджёг; мамин кулинарный шедевр превратился в сияющий, плюющийся горящими искрами веник. Я немного поворчала, что он хочет испортить мою ватрушку, но она не стала хуже, даже наоборот! И мы с огромным удовольствием принялись её уплетать!
– А где Ксюша? – после второй чашки чая вспомнила я.
– Ильнара, кстати, тоже нет, – заметил Тёмыч.
Дрон застыл, потом вскочил из-за стола и выбежал в коридор, прислушался и метнулся вверх по лестнице. Мы гурьбой ринулись за ним следом. Он подскочил к одной из гостевых комнат и распахнул дверь: на кровати лежали Ксеня и Ильнар, он навалился на неё сверху, она вяло брыкала ногами и отталкивала его. Глухо доносился Ксюшкин плач.