– Где речка?!
А Любим ни жив ни мёртв стоит, пот по нему градом бежит, руки дрожат от напряжения, разогнулся с трудом, но глазами путь ищет и трясущейся рукой сестре направление указывает:
– Вот оттуда я бабке воду таскал!
Побежали ребята в низину, где речка-журчалка шумит, каплями брызжет. Кинула Лада охапку, а из воды будто руки зелёные взметнулись, траву ловят, хотят её в глубину утянуть. И голоса, между прочим, не умолкают, зубами скрежещут, и огоньки синие по берегам скачут. Любим не растерялся, черенком косы по рукам стукнул, вода застонала-заплакала жалобно, словно девица.
– Вот она! – радостно крикнула Лада, малую травку, которая супротив течения поплыла, из реки выхватила, в сарафан завернула.
Вмиг стихли дьявольские голоса, синие огоньки пропали, вода успокоилась. Присели ребята на бережку дух перевести, пот смыть да отдышаться, посидели малую толику, друг на друга взглянули: пора.
– Куколка, веди! – шепнула Лада и почувствовала неслабый толчок: куколка была не чета прежней и торкалась изрядно.
– Пошли, братик!
Долго ли коротко ли шли брат с сестрой, они не ведали, только к рассвету все припасы у них закончились: куколка то и дело есть просила и всё, что им Потапиха в котомку собрала, съела. А лес всё гуще и гуще становился, ветки над головой переплетались так, что неба синего не видно, а трава-мурава за ноги цеплялась, не давала идти, и каждый шаг отрокам с трудом давался. Они и есть хотели, и пить, а куколка всё не унималась, гнала и гнала их вперёд и опять есть запросила. Лада помнила, что если её не накормить, она у неё сердце выест, и придумала, как утихомирить обжору хоть на время. Сказала брату, что ей в кустики надо, а сама от бедра кусок мяса отхватила, кукле в рот засунула, та обрадованно зачавкала и замолчала. Лада ногу полотном перетянула, чтобы кровь унять, и дальше пошла. Ещё раз пришлось ей от ноги кусок мяса отрезать, но прожорливая куколка опять есть запросила, и девушка уже не знала, что делать.
– Ты что, сестрица? – обеспокоенно спросил Любим, видя, что его бойкая сестра замолчала и идёт с трудом.
Не хотела Лада говорить, но всё же пришлось ей всё брату рассказать, поскольку он отставать от неё не собирался. Ахнул Любим, начал её ругать на чём свет стоит, оттяпал от своей ноги кусок в два раза больше, куклу накормил, кровью своей напоил, она и затихла. День ясный разгорался, солнце сквозь шатёр из веток проникало, лица их согревало ласковыми лучами, а у ребят сил уже совсем не осталось. Любим и от второй ноги кусок отхватил, еле шёл.
– Сестрица любимая, – с трудом промолвил. – Я думаю, оба мы не дойдём до Ягибихи, сожрёт нас кукла проклятая…Ты вот что, отрежь от меня несколько кусков, парень-то я здоровый, – слабо улыбнулся. – И иди одна. А я тут полежу, силы поберегу. А как дойдёшь до старшей сестры, расскажи ей обо мне, может, средство какое есть, чтоб мясо на костях побыстрее нарастить…