Настроение у неё было подавленное, но, к счастью, продолжалось это недолго: насущные проблемы и предсвадебные хлопоты взяли своё, Лиза с упоением занялась примеркой подвенечного платья, поиском украшений и прочая, прочая, прочая… Впрочем, где-то на периферии её сознания гнездилась мысль о Петре, томившемся в каторге, да взбрыкивало иногда желание поехать в Сибирь, но Лиза решительной рукой натягивала повода и усмиряла свой порыв…
Что ещё добавить? В положенное время была сыграна свадьба, и молодые уехали в путешествие, по совету прокурора выбрав Старый Свет: Италия, Франция, Вена. Предполагалось, что оттуда они вернутся поздней осенью, а за это время дом Дивова будет отремонтирован и меблирован по проекту, который они вместе с Лизой и составили. Александр Ипатьевич обещал присмотреть за переделками.
Так всё и случилось. Вернувшись из Европы, молодые въехали в дом, и Лиза… простите, Елизавета Александровна полностью погрузилась в хозяйственные, но от этого не менее приятные хлопоты. Столько всего надо было доделать и переделать! Новизна хозяйствования в своём собственном доме настолько увлекла её, что о Петре она даже и не вспоминала!
Европа невероятно ошеломила её воображение, затмив всё читанное прежде живыми впечатлениями; любовь, открывшаяся с физической стороны, доставила множество приятных минут (Дивов был отменным любовником, умелым и осторожным, и приложил много усилий, дабы своей пылкостью не испугать молодую жену), так что несчастный, пожертвовавший своей жизнью, чтобы спасти Лизу, был не то чтобы забыт, но надёжно задвинут в глубины сознания.
Не то Пётр… Оказавшись на каторге и пережив нелёгкое время приспособления к тамошним условиям и требованиям, он погрузился в рутину, и лишь воспоминания о Лизе помогали ему не сдохнуть от тоски. Отдалённый от неё тысячами километров, Петька постепенно наделил её образ всеми положительными качествами, так что Лиза мало-помалу превратилась в ангела. Пылкое воображение Петьки привело к тому, что он постепенно уверил сам себя, что Лиза так же любит его, как он её, и ждёт его возвращения с надеждой. Эти безумные мысли помогали ему влачить своё существование безропотно и покорно, пока не произошло одно событие…
Минуло уж три года, как он оказался в Сибири. Мало-помалу Пётр привык и к принудительному труду, и к вездесущим насекомым, и к тараканам в щах, и к острожным кандалам, и к невозможности уединиться… Даже к тамошней бане притерпелся, хотя первое знакомство с ней повергло его в ужас! Представьте, что привели чуть не три сотни арестантов в баню для простого люда, да половину загнали внутрь, чтоб побыстрее помылись! Набилось их – как сельдей в бочке, шум, гам, споры из-за шаек, которых не хватило, из-за воды (одной шайкой надо было умудриться помыть и голову и тело), из-за места, из-за мыла, похожего на крохотный кусок усохшего сыра…