Слова эти резанули Петьку по живому, так как свою любовь он блудом никак не почитал, но спорить с Егором не стал, хотя так и тянуло возразить. Улёгся он на правый бок, руки под щекой сложил, глаза закрыл и представил любовь свою, Лизавету Александровну, как живую…
***
А Лизавета Александровна тем временем сидела в своём шикарном будуаре, в не менее шикарном пеньюаре из тончайшего китайского шёлку, за изящным туалетным столиком, уставленным склянками с духами, мазями, притираньями, статуэтками античных богов и пасторальных пастушек, щипчиками, ножничками и пилками, стопкой книг с уголка столешницы, графином с оранжадом, и, глядя в венецианское зеркало в серебряной оправе, лузгала семечки. Скука, а точнее, русская хандра одолевала Лизавету Александровну, недавно разменявшую пятый год супружеской жизни.
– И где его носит? Тьфу! – выплюнула она в полоскательницу шелуху и в очередной раз не попала, о чём свидетельствовали разбросанные по полу скорлупки от семечек.
Дело в том, что Сержик (к слову сказать, его уже не возмущало, когда Лиза его так называла, он сам придумал ей домашнее имя Лизунок, которое безмерно её раздражало) воспылал желанием заняться торговлей – бани ему уже немного поднадоели – но не просто торговлей, а импортом и экспортом, для чего необходимо было завести некоторые полезные знакомства, дабы не начинать с нуля. И вот уже который день он эти знакомства заводил, приговаривая, что это всё для неё, Лизы, и для будущих маленьких Дивовых.
Хотя… Четыре года они жили в браке, но даже предпосылок для появления на свет наследников не было ни разу. Лиза уже начинала подумывать, не полечиться ли ей на водах, несмотря на то что семейный доктор неоднократно говорил ей, что по женской части она совершенно здорова, и тонко намекал на неполадки в производительной системе у Дивова. Но тот и слышать не хотел, чтобы обследоваться, страшно обижался, когда Лиза заводила об этом разговор, и убеждал её, что просто надо больше времени – и всё получится!
Лиза и верила и не верила ему, но желание стать матерью, целовать и ласкать маленький пищащий комочек разгоралось всё сильней и сильней. Она горько вздохнула, вложив в этот вздох всю неизбывную печаль всех бездетных женщин на планете, и, подперев щёку ладонью, посмотрелась в зеркало. Зеркало стойко выдержало её взгляд и ещё раз доказало Лизе, что она очень молода и хороша собой. Общему впечатлению, впрочем, мешала шелуха, прилипшая к подбородку. Девушка лениво смахнула её и пристально взглянула сама себе в глаза.
– Ну, что, госпожа Дивова, ты счастлива? – Лиза поискала внутри себя ответа на этот вопрос, но поиски оказались бесплодными. Нутро молчало, как будто воды в рот набрало; ничто не дрожало, не вибрировало, не пело, никуда не стремилось…