– Завтракают уже. Вы умойтесь и тоже идите в избу!
Петька подошёл к ведру с водой, умылся, принял поданное полотенце и поднялся по крыльцу.
– Ну, ты здоров спать, Везунчик! – такими словами встретили его подельники.
– Садись, поешь и послушай, что я решил! – Корявый был как всегда суров и сдержан. – Долго нам здесь оставаться не след: Кузьму подводить нельзя. Сейчас приведём себя в божеский вид и отправимся в путь-дорожку.
Вместе нам идти нельзя, потому разделимся: Левон, Шишига и Везунчик пойдут со мной, а вы, мужики, отдельно. Встречаемся на старом месте, там обсудим, что да как.
– Когда встретимся, Егор Матвеич? – подал голос один из мужиков.
– Через три месяца.
– Рано, Егор! – возразил другой. – Надо бы на дно залечь!
– И заляжем. Посля встречи. Надолго заляжем! – пообещал Корявый.
Привести себя в божеский вид означало: помыться, переодеться в нормальную одежду и побрить голову налысо, уповая, что волосы скоро отрастут. И в этот же день они, нимало не медля, пустились в дальнюю дорогу…
Каждый из Петькиных попутчиков тащил заплечный мешок с кой-каким провиантом, которым их снабдила улыбчивая Аграфена. Шли они, в основном, лесом, опираясь частично на карту, частично на чуйку Корявого, а она у него была как у гончей. Пётр, человек сугубо городской, и не знал, что можно ходить по лесу и не блудить, в смысле, не заблуждаться, не потеряться.
Корявый же читал природу как открытую книгу, всё для него имело значение: положение звёзд и луны на небесном склоне, цвет заката и восхода, наличие мха на деревьях и прочая, прочая, прочая – что для Петьки было китайской грамотой. Однажды на вечернем привале он не удержался и спросил:
– Егор Матвеич, а откуда ты всё это знаешь?!
– А ты молодец, Везунчик! – с одобрением сказал Корявый. – Сколь дней идём, а ты впервой меня спросил о чём-то!
– Так ведь, меньше знаешь, Егор Матвеич, и жить будешь дольше…
– Верно говоришь. Я в лесу вырос, Петя, отец мой был лесник, всему меня научил. Хорошо в лесу, а, Петруха? Птички поют, солнышко греет, зверьё всякое шныряет… благодать!
– Что ж ты от благодати-то этакой в город подался?
– А вот поди ж ты, другой судьбы себе захотел, а она, судьба-то, ох и любит, Петруха, нашими жизнями играть! – в голосе Корявого послышалась лёгкая грустинка. – Я тому радуюсь, что батя мой так и не узнал, что я грабителем заделался, помер спокойно, мысля, что я торговец… Я тебе так скажу, друг ты мой ситный, – не след человеку из порток выпрыгивать и бежать незнамо куда, жить надо спокойно, на своём месте и не рыпаться понапрасну. Где родился, там и в дело сгодился, как люди говорят… Особливо из-за любви не стоит с места срываться – всё это так, суета одна да блуд…