– Лебедев, выведи Антиквара для разговора, а Розанова к Шепелеву, – отдал распоряжения лейтенанту Усманов, не глядя Сергею в глаза. Парень замешкался и бросил с порога, будто не спрашивал, а сообщал о свершившемся факте: – Её отпускаете, значит!? – Пойдём, – Лепехин закрыл дверь в кабинет, было слышно как бухнула форточка от сквозняка. Выругался капитан. ⠀ Сергея вели по коридору, где сломано было немало судеб. Покрошили, искромсали до ломоты души и боли в суставах преступивших черту, между тьмой и светом. Из коридора этого было только два пути: за решетку или не попадаться. Свет? Сергей, шёл, понурив голову, точно стыдясь своих мыслей. Верил ли он в правосудие? Нет. После того, как пропал отец, он не верил ментам, властям. Верил матери. И дяде Родику. Потому что знал его с детства. Но никогда не забывал, что не все зависит от друга семьи. Он в "системе", жернова её беспощадны. А майор Усманов даже не мельник, так.... фасует и таскает мешки с мукой. ⠀ Сергей только у железных прутьев хмурой камеры, свеже окрашенных чёрной блестящей краской, поймал себя на мысли, что никогда в жизни ни за что не боролся. Плыл по накатанной. Пока был жив отец. Блин. Но он же не умер. Даже могилы нет....Фигня всякая лезет в голову. ⠀ Здесь, в ментовке, все мысли сбились в грозовую тучу, лишь бы не дождь. Молодой человек удивился, вспомнив вдруг, будто было вчера: папа орет на кухне. Словно буйно помешанный, с пеной у рта, что нет виноватых в тюрьме. Спорил с другом до хрипоты. Виновата система! А Родион, только что закончивший Милицейскую Академию, журил отца и вкрадчиво так, спокойным голосом диктора на радио: " А как же педофилы, маньяки?". Отец, до мозга костей романтик, со своей правдой. Журналист с принципами. Его нет больше десяти лет, а сейчас, в этом треклятом отделении, Сергей поймал себя на мысли, что рассуждает как он. Или гены? ⠀ Папа твердил изо дня в день: – Запомни, сын, дети все рождаются добрыми, плохими их делает окружение, общество, система. И Сергей запомнил. ⠀ Лейтенант прицельно, с уверенностью стоматолога отработанным движением, загнал ключ в замок, пошурудил там будто чистил канал. Лязгнул затвор. На нарах сидели двое. Фигуры встрепенулись, неожиданно в нос ударил запах хвойного одеколона. Маленький, щуплый человек в бежевом кожаном пиджаке подскочил к решетке и расплылся в улыбке: – За мной, не иначе? – в глазах его сквозь заискивающую покорность читался металл характера, а в движениях угадывалась лисья провоность. – Антиквар, выходи, лицом к стене слева, – Лепехин выпустил задержанного, запуская в клетку Сергея. – А тебя за что? – подорвался со скамьи Ларион. – За все хорошее, – усмехнулся Серёжа и плюхнулся рядом с лысым на шконку, вытянув ноги. – Вечер в хату, а подружайка то где твоя? Тоже приняли? – Не должны. – Да ты тут решала? – лысый подскочил на нарах и шлепнул себя ладонями по широким спортивкам. – Вот фортануло, я в камере с авторитетом, – Ларик зашелся со смеху. И неожиданно хрипло затянул: – Вдали осталась молодость, путяга, кпз, и поседели волосы на буйной голове…". – У тебя их и не было, хватит! – Сергей прислонился к стене и закрыл глаза. ⠀ Лейтенант тем временем закрыл камеру и повёл Антиквара к майору. Усманов ждал у 23 – го кабинета: – Моня, как так, за что тебя? Непорядок, – костлявое плечо Антиквара хрустнуло под медвежьей хваткой будто чипсина. Моня съежился. – Масть не пошла, с "фотографией" подставили. Я на исповеди все как есть доложил. – Решим, с наводками заканчивай, и пощупай там среди своих, чем малышня промышляет на районе? И уши развесь, там в камере посиди, а – ля спящий, о чем молодёжь шепчется. И домой на такси отправлю. – Все сделаю, Начальник, в лучшем виде! – Антиквар расшаркался перед майором, заложив руки за спину, смиренно поплелся в камеру. В сопровождении лейтенанта. ⠀ Усманов вернулся в кабинет. Капитан размашистым почерком строчил протокол допроса. Таня рассказала все. – А Макаров где? – Лебедев поднял острый нос, на кончик которого целились близко посаженные глаза. ⠀ Майор вытащил пистолет из кармана и шепнул на ухо: – Закрывай дело. У меня для тебя будет по висяку инфа.