– Ее, кстати, не восстановили и по сей день, – пояснила Валя.
Агиля кивнула.
– Они стояли настолько близко друг к другу и в момент вспышки молний, физрук прижимал художницу к кирпичной стене и шептал: «Не дрожи, не бойся, я же с тобой». Тут-то она и разглядела какой он сильный и уверенный, ощутила его тело с рельефными мышцами под одеждой, а неизвестное ранее ощущение приятной теплоты и безволия стало растекаться по ее телу. В тот момент он бы мог делать с ней что хотел, молодая женщина не оказала бы ему сопротивления, но, слава Богу, он не понял ее состояния, а вскоре она уже взяла себя в руки и полностью себя контролировала. Быть может, с этого случая, когда от раскатов грома сотрясалась вся колокольня, а толстая кирпичная стена за ее спиной ходила ходуном, когда они были совсем одни, и он не сделал ей ничего плохого, она прониклась к нему подлинным доверием. Уже на следующий день, он сидел у нее дома, в кресле, и позировал. Она была очарована его руками. Большие, сильные, со вздувшимися венами от многочисленных тренировок. У нее просто кружилась голова от этих рук, она старалась не смотреть, но они все равно, то и дело попадались ей на глаза. Даже ночью, из-за его рук, долго не могла заснуть. Кажется, что же такого особенного в обыкновенных мужских руках?.. Но, как говорила когда-то, ее лучшая подруга-»англичанка»: «Мужчинам в нас нравятся ноги, равно как нам в них, руки». Вот-вот, теперь-то до нее дошел смысл этих слов, показавшихся сперва белибердой. Стоит отметить, что портрет явно не удавался. Когда Роман Глебович приходил и усаживался в кресло, она сбивалась и теряла всякую концентрацию: кисти валились из рук, растворитель проливался на пол и долго, потом, пахло скипидаром, а краска ложилась не туда куда надо. Внутренне девушка смирилась – не написать ей никогда его портрет. Или писать его она станет вечно. Две, эти, вероятности одинаково устраивали молодую художницу. Тем не менее, когда он уходил, она отчего-то вздыхала с облегчением. В ней словно расслаблялась невидимая струна натянутая слишком сильно. Из разговоров с Романом Глебовичем, она узнает, что раньше он был военным, офицером и на службе «дал кому-то по морде»; как она решила, кому-то выше него по званию. Якобы из-за этого случая он был уволен из армии. Впрочем, подробности он опустил. Наверное, не счел нужным их сообщать.
– Валь, а он ей нравился? – неожиданно спросила Агиля.
– Пожалуй, да, хотя ее настораживали, и даже, возмущали некоторые его слова и поступки. Ну, например, когда она показывала ему свои любимые цветы в клумбе, он равнодушно, пожимая плечами, заметил: «Красота это пустое. В жизни побеждает не красивый, а сильный, а участок лучше засадить овощами – будет больше пользы»… А в другой раз, он жестоко отшвырнул кота Фантика, который мирно сидел на полу.