Должно быть, какая-то жилка дрогнула в моем лице, потому что Фундуклиди, взглянув на меня, вдруг выпалил:
- О-о!... Вы его знаете!
Он сказал это так, словно застал меня в чужом саду на сливовом дереве. Я отдал должное его полицейскому чувству.
- Знаю. Это Васька Беспрозванный.
- М-да? - сказал Хряпов, странно взглядывая на меня.
Я почувствовал себя женой вельможи, застигнутой с лакеем.
- Это Васька Беспрозванный, - повторил я. - Сотрудник нашей газеты.
- М-да? - снова сказал Хряпов.
Что еще он мог сказать в эту минуту?
Я понял, какие черные чувства взвились в душе Савватия Елисеевича, и разозлился на Ваську. Разозлился за всё: за то, что он выследил, за его дурацкую фигуру, за фамилию, смахивающую на кличку марвихера
- Это Васька Беспрозванный, - повторил я в третий раз. - Дурак и зануда. Поверьте мне (я светло улыбнулся), это совершенно безопасный тип...
- А откуда он здесь? - грозно крикнул Фундуклиди голосом околоточного.
Глаза его отразили два оконных переплета и от этого стали жуткими, как у монстра.
- Почему он наблюдает? Знаете? Можете сказать?!
- Позвольте... Михаил Ксантиевич, Савватий Елисеевич... Я все объясню... Может - присядем?
- Нет, здесь! - повелительно сказал Фундуклиди. Рука его подобралась к разрезу пиджака. В отличие от нас, он носил револьвер на шнурах подмышкой.
- Вы что - с ума сошли? - сказал я. - Оставьте револьвер!
- Какой револьвер? - слицемерил детектив. - Па-апрашу не увиливать!
- Вы уж расскажите, Петр Владимирович, вы д о л ж н ы рассказать, сказал Хряпов, нажимая на слово "должны".
- Да-да, я понимаю, - сказал я пересохшими губами. - Я помню: я обязывался ни словом, ни намеком... То есть, полный секрет... Я сам не понимаю, как случилось... - я вновь услышал васькин голос мне вдогонку у редакции: "Все равно узнаю!" Но как он отгадал Хряпова? Я что-то наплел Бузу... Но разве можно было додуматься?... Вот нюх у проныры! Конечно, затворничество купца, который прежде живал широко, не прошло мимо Васьки. Сопоставив время, факты, расспросив Буза, он, ясное дело, увидел, что оба неизвестных собрались в одном уравнении...
Я рассказал Фундуклиди и Хряпову всё, как было: про Буза, Ваську, прощание с газетой. Они слушали молча, только Фундуклиди то вскидывал, то напускал на глаза жуткие брови, выдвигал челюсть и торопил в пространных местах:
- Ну?... Ну а вы?... Ну, и как?...
Я рассказал с подробностями, упомянув даже о Диане на потолке (оба вынесли это без улыбки). В конце рассказа Хряпов почесал в затылке (видно было: первый запал уже прошел, и сомнения почти рассеялись) и сказал: