– Тут, конечно, где ж мне еще быть то? – потягиваясь, ответил он.
– Хмм… А ремесленник ногу твою то вылечил, смотрю, – задумался вслух Влад, разглядывая новую стальную ступню соседа, – дорого, наверное. На волю выкупиться, поди, денег теперь не хватит?
Те несколько дней, что прошли с операции, Богдан старался не показывать свое новое приобретение, ведь даже в его голову приходила мысль, что люди могут не одобрить этого, посчитав его лжецом и лицемером. Но поодаль от остальных, он отважился снять свои новые кожаные сапоги, ибо пекло ногу в них нещадно. А если вдруг все же увидят, что он в одном сапоге, еще решат, что сдурел. Так что он решил снять оба.
– Эм, ну даа, – протянул неуверенно тот, пытаясь натянуть сапог на новую ногу, – тут либо вообще без ноги остался бы, либо вот это.
Видя крайне неодобрительный вперемешку с присущим соседу коварству взгляд, Богдан продолжил оправдываться.
– Я и сам не в восторге был. Но лучше уж я барский буду и с ногой, чем свободный, но без нее. Так с голоду помер бы. А так еще и денег прилично осталось.
Влад лишь ухмыляясь, обреченно покачал головой. Затем со всей силы свистнул сквозь пальцы в сторону трудящихся людей, подзывая их широким жестом руки.
– Ты чего удумал? – недоуменно спросил Богдан.
– Ничего я не удумал. Пусть народ увидит, что ты с собой сделал.
Люди неохотно, но постепенно стали стягиваться в их сторону, время было полдень и все равно нужно было отдохнуть. Богдан хотел было уйти, пока народ не подошел, но Влад остановил его, сказав:
– Люди все равно узнают, так что не спеши никуда.
Богдану оставалось лишь остаться и гадать, что будет дальше.
– Ох, демон, ты что сделал?
– Ой дурак, ой дурак!
– Предатель, да еще и лжец! – восклицали люди, что подходили к ним.
– Что делать то будем с ним, народ? – спросил, обращаясь к дюжине подошедших соседей Влад.
– Гнать его надо из деревни, как князя того погнали.
– А чего это, как князя? Думаешь, он как князь? Честь слишком большая ему.
– Ногу ему оторвать эту, а потом выгнать.
– Да вы чего, это же я, Богдан, сосед ваш, – пытался возразить он, но то ли за этот месяц всех достал его появившийся невообразимый гонор, то ли народ был таким озлобленным после долгой страды, пока Богдан лежал и наслаждался бездельем, но после его слов предложения стали сыпаться еще более жестокие.
– На кол его посадить!
– Давайте ногу ему оторвем, и ею же его и забьем! Будет знать!
Сквозь все эти кровавые варианты расправы, послышался голос Влада.
– Эх, Богдан, Богдан! – он нахмурил брови, качая головой, – вот только у тебя все наладилось, только богат стал, только, как в масле кататься стал, и взял и такое сотворил. По своим же словам предал нас, себя и богов наших. И не князь ты, чтобы тебя выдворять отсюда. И не старик-ремесленник, который сам через пару лет помрет. Будешь нам только глаза мозолить этой мерзкой штукой, – обреченно махнув рукой в сторону его ступни, он отвернулся, театрально скрывая свои эмоции.