– Васик, дорогой, прекрати делать такое лицо, будто тебя здесь нет. Мне страшно становится! – Я вздрогнул: вот и Джаред, мой мастер, будь он неладен. Высокий и манерный тип. Глядя на него я вспоминал тех несчастных мужчин, которые играли женщин в театрах лет пятьсот назад, когда лицедейство считалось исключительно мужской работой. Он всегда держал себя так, будто шёл по театральным подмосткам, рассчитывая заранее каждый жест и каждую фразу. Удивительно, но он вел себя также, когда много лет назад, выпивал с моим отцом. Собственно, давняя дружба между семьями была единственной причиной, по которой он взял меня в подмастерье.
– Мастер, – я отвесил положенный поклон. Он небрежно кивнул в ответ и прикоснулся ладонью к двери. Она открылась сама, и мы зашли внутрь, оставив за спиной слова о нелёгкой доле Гончара и ценности работы. Мне показалось, или пес проводил меня взглядом?
– Ну что, Васик, готов творить чудеса? – спросил он, пока мы проходили узкий коридор. Ответа он дожидаться не стал и просто прошел вперед, спускаясь по каменной лестнице в подвал. Меня трясло от предвкушения, волнения и страха.
В сводчатом подземном зале собралось четверо мастеров. Рубашки были у всех разные, но каждый надел жилет и тонкой кожи. Гладкий коричневый материал одежды напоминал о том, из чего мы творим магию. Жилетки запрещалось стирать, потому одевали их только на церемонии. Чем более затертая ткань – тем более уважаемый мастер. Суровые немолодые (кроме одного) мужчины напоминали экзаменаторов, готовых высечь студента-недоучку. Так оно и было, ведь происходящее не столько посвящение, сколько экзамен. Гончар только тогда мог называться Мастером, когда мог сотворить живое. Так повелось после Освобождения Чемгана, так продолжалось и по сей день.
Пару веков назад, до войны с синими, Гончары только магическими предметами и помышляли. Скатерть-самобранка, ковер-самолет, чарки бесконечного пива, украшения, делающие обладательницу неотразимой – это из хорошего. А еще, по другим заказам – штуки управления сознанием, неразрывные наручники, отравленные ножи, арбалеты, бьющие без промаха. Великий Гончар, отец Яна-Освободителя, первый создал из глины живое существо: собаку. Вечного спутника, фамильяра. Гончар заточил в зверя сильную демоническую сущность с единственной целью: защитить семью и таких же мастеров от синих. Тогда он отдал за обжиг остатки своей жизни. Зачем, почему именно зверя, спутника – никто не знал. Мог ведь, как в сказках, лампу с одноразовым демоном создать.
Как бы то ни было, нынче полновесным Мастером считается только тот, кто может создать живое. Пусть даже ты потом всю жизнь будешь ожерелья вечной молодости для дам клепать. Главное – можешь.