Вот сейчас и я стоял перед главным испытанием для Гончара.
Мастера здесь нужны были не только, чтобы оценить результат. Они с помощью амулетов ускоряли сушку глины до того, что все изготовление керамика (вымешивание глины, лепка, долгая сушка и обжиг) можно было совершить за одну ночь.
Мне указали на стол. Там лежал комок белой глины и серебряный нож.
– Васик Левский, вы осознаете риск для вашего здоровья при создании живого керамика?
– Да.
– Васик Левский, вы принимаете ответственность за одушевленного керамика, созданного вами?
– Да.
– Готовы ли пролить кровь?
– Да.
– Ну-с, обязательные вопросы закончились, – мастер Джаред обратился к мастерам-экзаменаторам. – Кого он должен создать?
Самый молодой из четверых подошёл ко мне и с интересом всмотрелся в мое лицо.
– Создайте нам мотылька. Светящегося. Пусть он… ну, скажем, ищет живых людей в заданном пространстве.
Я сглотнул. Светящегося мотылька, который будет искать тепло? Мотылек должен лететь на огонь и тепло, а раз он светится, то куда он будет лететь и есть ли ему смысл лететь вообще?
– Не усложняйте, – хмыкнул другой мастер, – просто делайте.
Я подошёл к столу, взял нож и полоснул себя по запястью. На глину пролилась кровь и рана тут же закрылась, оставив тонкий нитевидный след, теряющийся среди десятков таких же нитей. Но я их уже и не видел: линии боли превращались в линии силы и текли сквозь пальцы.
Глина в моих руках. Моя кровь и душа. Сознание где-то глубоко в мире, где нет времени, где микромир существует как модель вселенной. Меня затягивает в привычную эйфорию созидания. Я удерживаю перед глазами образ маленького крылатого существа, простого и уязвимого, внимательно рассматриваю каждую ворсинку на крыльях, усики, глаза – и отпускаю образ.
Глина под моими пальцами обретает форму.
Я вынырнул из липкого экстаза, и услышал довольные слова одного из мастеров:
– Неплохо.
– А теперь отойдите от стола, Левский.
Я с трудом встал и отполз к стене. Они направили на стол странного вида раструбы, и вокруг мотылька образовалась сфера измененного времени. Знал я про такие штуки, но видел – первый раз. Спустя пару минут для куска глины прошло несколько дней.
– Теперь обжиг, молодой человек, – холодно сказал один из них.
Я снова беру в руки нож и режу свою руку – чтобы дать дух живому. Ставлю в печь. И жду. Мастера не вмешиваются: определить правильное время обжига – часть экзамена.
Для живого керамика времени требуется больше, чем для зачарованной вещи, намного больше.
Мои экзаменаторы откровенно скучали. И только молодой темноволосый Гончар с интересом поглядывал то на меня, то на настенные часы. Время двигалось неспешно, становясь пятой стихией. Земля, вода, воздух, огонь, время. Кровь мастера как вместилище души.