Он останется здесь, и кто с ним – не уйдут.
Я решил для себя это точно.
Я все равно вернусь домой, —
Вы обязательно мне верьте.
Я все равно вернусь домой, —
Хоть фотокарточкой в конверте.
И уходя в последний бой,
Я буду знать и буду верить,
Что мы увидимся с тобой,
Что ты откроешь свои двери.
И падая в траву лицом,
Прошит насквозь из автомата,
Я буду верить только в то,
Что будешь помнить ты солдата.
* * *
Прошили пули облака
И, дико завывая,
В пике свалился самолет,
Как будто умирая.
В кабине раненый пилот,
Уже он еле дышит,
Уж не пойти ему на взлет.
Ведь он уже не слышит,
Как воет раненый мотор.
Он тоже погибает,
Он из последних сил ревет,
Как будто бы он знает,
Что на земле ему лежать,
На части развалившись,
По полосе уж не бежать,
Свободой насладившись.
Так погибали мы, друзья,
Взлетев в рассвет навеки,
И небеса, по нам скорбя,
Дождей пролили реки.
Лежат, лежат в полях солдаты,
Освободители земли,
Когда-то бросив свои хаты,
Они спасать страну ушли.
Их путь был долгим и нелегким, Не все вернулися домой.
С фронтов летели похоронки
И превращались в бабий вой.
С тех пор уж лет прошло немало, Но они с нами и сейчас,
И с фотографий обветшалых
Они всегда глядят на нас.
И снова в бой уходит рота
И снова в бой уходит рота
и не вернется никогда,
В крови утопшая пехота
брала поселки, города.
За переправой – переправа,
за боем – бой, за годом – год, —
Одесса, Киев и Варшава,
а мы на запад шли, вперед.
За промах наших командиров
мы платим жизнью каждый бой:
Они – как на ученьях, в тирах, а мы на смерть идем с тобой.
Но смерти наши не напрасны,
мы через них вам дарим жизнь.
И над Рейхстагом флаг наш красный
навек похоронил фашизм.
Идет усталый батальон,
идет уже какие сутки.
Устал давно на марше он,
ему хотя бы две минутки,
Прилечь и просто отдохнуть,
забывши о войне на время…
Но он все продолжает путь,
сейчас его такое бремя,
Идти и стойко бить врага,
ломать его и гнать в болота.
И не страшна ему пурга
и очередь из пулемета.
Он с честью через все пройдет
и победит в войне, конечно.
Кто ж до конца не доживет, —
тот в памяти остался вечно.
На бруствере старом цветы расцвели, и свежестью пахнет под утро.
А раньше, в морозном тумане зимы, в последние чьи-то минуты,
Здесь воздух наполнил сгорающий тол, горящее масло от танков.
В шипящем снегу искореженный ствол, застыл, как консервная банка.
И рвались снаряды, мешая с землей
останки солдат и орудий.
И шли мы за Родину в страшный тот бой, и мы этот бой не забудем.
У немца все по расписанью:
Он кофе пьет, сосиски жрет.
Но а у нас – опять заданье,