мне высказать не захотела.
дмитрий воденников часто говорит:
«хорошие стихи – это те, что стыдно показать маме».
я не знаю, можно ли считать эти хорошими стихами,
но они точно не сделают мою маму счастливее.
я знаю кое-что о своей матери:
я не помню, какой она любит цвет,
и не уверен, какая у неё любимая песня,
но я знаю, она много страдала,
пока была замужем за моим отцом.
три поколения в одной квартире.
бабу няню спрашивали соседки на лавочке,
почему у нас всю ночь из окна на кухне дым валил.
она отвечала, что крепко спала и ничего не видела.
баба няня первой заметила пожар.
угловой диван ещё долго оставался с чёрным прожженным пятном
(отец сам делал мебель, а потом любил сам её ломать),
как дворец дудаева после штурма федералами.
окурок упал в куртку на синтепоне,
укрывавшую банки с огурцами и помидорами на зиму.
в языкове, где якобы бывал разок пушкин и вроде как ель посадил,
мы гостили у алёнкиных родителей.
с мамой смотрели в сторону леса:
«куда это мужики пошли?»
отец пьяным валялся в траве -
здоровый, его еле втроём дотащили.
красное лицо.
отдохни в теньке.
мне уже не было так стыдно
(не перед кем – обитатели дома № 5 не в счёт),
когда я тащил его с остановки маршрутки
перед днём города (раньше праздник отмечали в сентябре
но потом мэр ермаков перенёс на июнь
хотел пощеголять в белом костюме).
из кожаной кобуры вылетела нокиа 3310,
отцовская потеря больно ударила по мне -
я переписывался с его телефона с девчонками.
ну и ладно.
это маме больно, мне-то чего?
я после «чайфа» на стадионе «труд»
так нажрался (чуть не получил в толпе на выходе
за тематическую оранжевую майку),
что серёжа азоркин тащил меня от южного рынка,
одноклассник мой любезный,
почти до квартиры,
хотя сам на ногах не мог стоять.
это было в одно из отцовских вечных возвращений.
перед первым уходом он подарил мне модную майку,
я бросил ему подарок,
он оставил: «носи!»
мы сидели с мамой на кухне.
мама плакала.
я предложил ей найти мужа за границей и свалить отсюда.
«у нас жизнь рушится, а ты шутишь», -
и улыбнулась, -
«ты единственный мой мужчина
всё ещё можешь меня рассмешить».
новый день начинался новым миром на кухне,
соловьиные песни за окном
как трели дверного звонка у бабы нины.
мама приготовила яичницу –
больше еды не оставалось.
однажды вечером приехали бабушка с дедушкой,
привезли, как обычно, мешок битых яблок из сада.
мама не работала почти десять лет,
мы вдвоём сидели на шее у отца,
мешая ему мирно ждать задерживающуюся зарплату,
и единственной возможностью встать одной ногой для мамы
была её способность заниматься нелегальным бизнесом –
шитьём.