Любой напрасный труд утомляет. Посему, белка, скоро ослабев, выпустила дерево из рук и полетела вверх тормашками. Ударилась спиной о ветку, за неё же и ухватилась, чтобы избежать падения на сырую землю.
От ствола, штукатуркой посыпались кусочки коры, застрявший в ней сор, и осыпали белку с головы до ног.
– Только что надела! – всхлипнула белка и принялась чистить новую пепельную шубку. Перебирая ворсинки, шептала раздражённо:
– Ага, как же, мысию>52 по древу. Какое тут, если, за что ни возьмись, – всё прахом, всё впустую…
Расслышав её слова, ветер оставил растирать небом косы леса. Дал отдышаться птицам, передохнул сам. Задумался.
– Ты и вправду считаешь, что всё напрасно? – спросил он.
Белка засомневалась:
– Ну не так, чтобы всё, но часто.
– Что часто?
– Часто кажется так. Ты вот, дуешь, стараешься. А оно всё на своих местах. Так только, мелочь какую ненужную унесёт подальше, а прочее, как стояло, так и стоит.
–Так, может, в этом и есть смысл моей работы, чтобы оставалось то, что должно, а прочее – прочь?!
– Может быть… – согласилась белка. – Ну, а я тогда тут зачем?
– Не знаю, – не стал лгать ветер. – Но, судя по всему, ты тут давно живёшь.
– Как давно? Мне уже два года и дольше, чем ещё полтора мне, ну никак не станет светить.
– А мама? А бабушка?
– Что с ними?
– Они-то тут жили!
– А я причём?!
– Да притом, что это твои предки!
– И что? Что это значит?
– Это и означает – всегда!
– Всегда?
– Ну, конечно!
Ветер изобразил фуэте, как балетный танцор, и каскадом прыжков бризе, исчез, словно бриз. Черепица листвы поднялась, подчеркнув движение его, и потянулась вослед. А белка продолжила подбирать упавший с дерева сор. Ибо, если «всегда», то иначе никак. – Рассудила она. – Это ж для себя, для нас, для всех, кто не считает себя лишним. Это навсегда.
В розовом утро…
*В розовом утро, и тянет рассвет одеяло.
Краем снежинок – изрезанный контур лесов.
Будто в пятнах малиновых сока, скатерть неба. Чаинками, там, в вышине, – то ли ястреб. А может не он.
Только будет заваренным чай, – печь кипит, выпуская свой пар в поднебесье. Дом лоснится. Потеет очками стекло. И, роняя кастрюлю, за мышью в погоню щенок. Кот? Сидит и глядит за окошко.
Мне бы… счастья. Немного. Немножко!
Мне б его, сколько я унести в состояньи.
Но …куда? Согласитесь, что это признанье…
На корню
Юный, совсем молоденький рассвет глянул поверх колючего шерстяного пледа сосен на поляну и обомлел. Россыпь сырых пеньков липко и вызывающе щурилась по сторонам. Приглядевшись внимательнее, рассвет разобрал, что никакой беды в том нет. Деревья и кусты подле не отстранены в испуге, но в неге полудрёмы позволяют птицам плести какую-то чушь, перебирая пряди ветвей.