— Мне не нравится, когда ты пахнешь страхом, детка. — Он крепче сжимает руль, словно пытается удержаться, чтобы не потянуться ко мне. — Прости, что напугал тебя.
У меня в голове крутится миллион незавершенных мыслей. Единственнач разумная, которая всплывает на поверхность, — он чует мой страх?
— Конечно, — говорит он. Наверное, я спросила вслух. — И твое возбуждение.
Я вспыхиваю и бросаю на него быстрый взгляд. Его губы подергиваются, и мне хочется ударить его кулаком. Что этот человек делает со мной! Я не бью и не даю пощечин людям. Никогда.
— Обычно я паркуюсь на Пятой улице и иду пешком. Возле кампуса нельзя парковаться, — сообщаю ему, чтобы сменить тему.
Но он поворачивает направо, въезжает в кампус и останавливается перед танцевальным корпусом.
— Ты опоздала. Проходи. Я припаркуюсь и встречусь с тобой после занятий.
Я выхожу и просовываю голову в дверь.
— У меня занятий на целый день. Серьезно. Просто приходи в четыре.
Он качает головой.
— Я буду здесь после балета.
Я закатываю глаза.
— Отлично, — говорю я, а затем вспоминаю его вчерашние слова.
Его ухмылка позаимствована прямо у самого дьявола.
— Теперь ты попала в беду.
Я захлопываю дверь и топаю вверх по лестнице, мое лицо пылает красным, задницу уже покалывает, думая о его обещанной порке.
Джаред
Существует особый вид пыток для мужчин, которые осмелились вообразить, что они достойны балерины. Это облегающая тело форма, которую они носят, называя одеждой. Я стою за дверью балетного класса Анджелины, заглядываю в окошко и почти умираю.
Буквально. Я умираю. Мой член стал твердым, как камень, особенно потому, что теперь я думаю о том, чтобы отшлепать ее, и не знаю, смогу ли пережить день, не выпустив немного пара.
Группа девушек в гимнастических купальниках и колготках собирается возле студии, плюхаясь на пол и широко расставляя ноги, чтобы размяться, готовясь к следующему уроку. Некоторые из них, похоже, шокированы, увидев меня здесь — чего я и ожидал от девственной массы встревоженных танцовщиц. Но некоторые смотрят на меня дерзкими взглядами, которые я привык получать в клубе, взглядами, путешествующими по моим мышцам и татуировкам. Именно это увлечение плохим мальчиком заставляет даже хороших девочек принимать плохие решения.
— Ты кого-то ждешь? — спросила одна из них.
— Да.
— Кого?
— Анджелину. Рыжеволосую. — Я киваю в сторону окна, где танцоры стоят в позах, похожих на ту, что изображена на афише балета «Ромео и Джульетта», к которой я прислонился.
— О да. Она великолепна. Я люблю Анджелину, — выпаливает одна из них, становясь еще более кокетливой, хотя я только что упомянул свою женщину.