Звук, который вырывается из меня, — это полусмех, полувсхлип. Как это возможно, что за пять минут Джаред увидел то, что моя мама не смогла увидеть за восемнадцать лет? То, в чем я не могла признаться вслух последние четыре года? То, что отец никогда не поймет?
Джаред останавливается перед моим домом и тянется к моей руке.
— Прости, я не хотел…
— Нет. — Я распускаю волосы из собранного пучка.
— Я расстроена, потому что ты прав. И это корень всего, вокруг чего вращается моя жизнь. То, что не работает на меня.
Я смотрю на него, и меня топит безнадежность.
Он сощуривает глаза.
— Значит, я все-таки могу пойти и врезать твоим профессорам?
Я заливисто смеюсь.
— Если бы только это помогло все исправить. — Я открываю дверь машины, внезапно чувствуя себя слишком застенчивой.
Он выходит следом за мной и отпирает дверь в дом.
— Что исправить?
Его голос резок, как будто он намерен исправить мою жизнь любым способом.
Я встряхиваю волосами, уходя.
— Эй. — Он обхватывает меня за талию и притягивает к себе. — Не смей уходить от меня, когда расстроена. Никогда, — рычит он мне в ухо, царапая щетиной мою щеку.
Все, что я сдерживала и хранила годами с выпускного вечера, рвётся наружу и выплёскивается из меня.
— Я ненавижу это! — признаюсь. — Я не вписываюсь в эту форму и больше не могу заставить себя ей соответствовать.
Джаред разворачивает меня к себе. Буравит меня своими зелеными глазами.
— Так не надо.
Снова раздается смех через рыдание.
— Для кого ты это делаешь? Для учителей? Для себя? Это нормально — менять свое мнение. Это нормально — сойти с выбранного пути.
Слеза стекает с моего глаза.
— Понимаешь, в чем дело. По-моему, этот путь выбрала не я. Думаю, это сделала моя мама.
Джаред поджимает губы, но ничего не говорит.
— Мне кажется, она хотела стать балериной, но ее родители не могли позволить себе уроки, поэтому она живет виртуально через меня. Я даже не уверена, нравились ли мне когда-нибудь танцы, или она сказала мне, что нравятся.
Джаред медленно качает головой.
— Ты любишь танцы по субботним вечерам.
— Это не совсем танцы, — бормочу я.
— Черта с два.
Он подходит вплотную ко мне, но меня это не пугает.
Вместо этого я противостою ему.
— Что ты знаешь о танцах?
Он моргает и сглатывает. Отступает. Засовывает руки в карман.
Я задела его чувства? Черт.
— Ты права. Я мало знаю о танцах. Но знаю тебя. Что бы ни делала субботними вечерами, ты это любишь.
Я шагнула к нему, мне хотелось успокоить его, очевидно, так же сильно, как и ему меня. Ладонями касаюсь его груди, от его близости меня пробирает дрожь.
— Это связано с… радостью творчества. Мое детище. Моя фантазия. Моя постановка. Я заставила Гаррета согласиться на это.