— Сбежал, тварь, — сплюнул Штурм. — Апчхи! По дороге убил Фенью, и покалечил Менью. Кайзер успел отступить. Апчхи! Из–за этого ливня мы его начали терять, попытались вести преследование… Он едва не утопил Славу, пробил Рыцарем дом и броском кайзеровской железки чуть не сделал из меня жука на булавке. Апчхи! Да когда ж это кончится–то?
— Извини, я сейчас, — откликнулась Кастер.
Подошла ближе, прижала ладонь к груди Штурма. Тот прислушался к себе… Согнулся вдвое, едва успев отвернуться, выкашлял–выблевал ком пыли и слизи.
— Ты надышался пылью, я вывела грязь наружу, — пояснила Кастер. — Куда пошел Губитель?
— Не знаю. Александрия швырнула плиту наперерез броску Губителя, я уцелел, но спасительной плитой меня и привалило. Ищи Оружейника. Этот одержимый точно от Левиафана не отцепится.
Кастер кивнула, призвала свой посох, оперлась на него, прикрыв глаза. Штурм сделал несколько быстрых вдохов, размял суставы. Все, он готов драться снова.
— Коалемос! — с безошибочно ругательными интонациями внезапно выплюнула Кастер. — Он напал на Губителя в одиночку! Ты готов?
— Всегда готов! — с ухмылкой ответил Штурм присловьем своего бывшего знакомого, эмигранта из России.
Кастер сцапала Штурма за руку, и тихие руины сменились шумом боя. Оружейник с двумя Алебардами теснил Левиафана, предугадывал его атаки, рассекал плоть чудовища каждым ударом.
На торсе Губителя прибавилось пять глубоких ран, по чешуе текли потоки ихора. Горло твари зияло сквозной дырой, кончик хвоста смахнуло напрочь. Губитель, тяжело припадая на подрезанную ногу, неуклюже пятился назад, Оружейник наступал, уклонялся от любых ответных ударов, взмахами Алебард парировал и рассеивал водные атаки. Дела у него явно шли преотлично.
«А Колин–то неплохо справляется», с веселым удивлением отметил Штурм, «может, и не такое уж безумное его решение? Видно же — у него есть тактика! А все равно, в одиночку переть на Губителя станет либо законченный идиот, либо законченный самоубийца!».
Все эти мысли не заняли у Штурма и секунды, как Кастер резко выдохнула:
— На всякий случай — тебя усилить?
— Давай, — без раздумий согласился Штурм.
Все вроде шло зашибись, но его чуйка, инстинктивное чутье опытного авантюриста, недвусмысленно подавала сигналы тревоги. И сколько бы Оружейник не отрицал «всякий антинаучный бред про волшебную интуицию», Штурм предпочитал прислушиваться к сигналам пятой точки. Так было куда проще в случае чего вытащить ее из огня.
Спины коснулась девичья ладонь, тело переполнило силой, звуки стали медленными и тягучими, казалось, он мог рассмотреть полет каждой из капель дождя…