− Сэтору, − зову я сипло. Пальцы судорожно сжимаются, комкая ткань его одежды. — Что происходит?
Кое-как разлепив пудовые веки, обвожу мутным взглядом окружающих меня хмурых мужчин. Даже успеваю понять, что мы по-прежнему находимся в здании приюта. И идём, кажется, на выход.
− Как ты? — тут же переключает жрец всё своё внимание на меня. Заглядывает обеспокоенно в глаза.
− Всё нормально, кажется, − шепчу, облизнув пересохшие губы. − Только… устала немного. Отпусти… те меня, пожалуйста. Поставьте на ноги. Я смогу и сама идти.
− Не вижу ни одной причины, чтобы это делать, − упрямо сжимает губы мой советник.
− А я вижу, − нахожу в себе силы возразить. − Во-первых, это не прилично. То, что вы держите меня вот так, будто имеете на это право. При всех. А во-вторых, никому не надо видеть мою слабость.
Теперь я отчётливо слышу, как жрец скрипит зубами.
− Ты самое упрямое создание, которое я когда-либо встречал в своей жизни, − рычит он, склонившись к моему лицу.
− Сочту это за комплимент, − улыбаюсь, стараясь продемонстрировать ту уверенность в себе, которую совсем не чувствую.
И не выдать, как сильно рада, что он сейчас снова рядом. Что я могу на него опереться.
Наверное, на минуту мы так и застываем, меряясь взглядами. Но, как ни странно, в этом поединке всё-таки побеждаю я. Точнее, мне разрешают победить. Шумно выдохнув, Сэтору с демонстративной учтивостью ставит меня на усыпанный мусором и мелкой крошкой пол. Ухватив за талию, помогает устоять на подкосившихся ногах, но вместо того, чтобы отпустить, неожиданно притягивает к себе и целует, не обращая ни малейшего внимания на то, что вокруг нас полно народу.
Краем сознания я ещё слышу чьи-то удивлённые возгласы, во мне вскипает злость и досада на такую беспардонную наглость, я упираюсь в каменные плечи, буквально царапая их, пытаясь отбиться… Но вскоре всё теряет значение, кроме жёстких мужских губ на моих губах и живительной силы, огненным потоком наполняющей мои лёгкие, мою кровь. Кажется, будто жрец насильно вдыхает в меня жидкое пламя, наполняя чуждой мне, но энергией. Это больно, почти невыносимо, но так необходимо. Я словно заново возрождаюсь. По крайней мере, меня перестаёт шатать, как лист на ветру.
− Отпустите, − всё же вырываюсь из его рук. — Не смейте так делать.
− Как ты себя сейчас чувствуешь? — игнорирует он моё возмущение.
− Что? — теряюсь я невольно.
− Я спросил, как ты себя чувствуешь. Легче?
− Да, − признаюсь неохотно, прислушавшись к себе.
В багряной тьме мужских глаз вспыхивает что-то очень похожее на торжество. Будто он нашёл то, что долго и настойчиво искал.