– Это Рома! Привет! – раздается его голос так громко, как будто между нами и нет двери. Надо ли говорить, что я мгновенно протрезвела ото сна?
– Что… Что вы здесь делаете? – откуда он узнал, где я живу? Что он хочет со мной сделать? Какого черта?
– Я только что приехал. Еще даже не заходил домой. Хотел узнать, как ты пообщалась с полицией? И сходила ли ко врачу?
– Я… – не знаю, что мне сказать. Я не сделала ни того, ни другого.
– Что ты там лепечешь? Я ничего не слышу. Может, откроешь мне дверь?
– Я… – не могу ничего придумать! Не могу придумать ничего, чтобы не впускать его в квартиру. Ну зачем он мне тогда помог? Лучше бы меня ограбили! Лучше пустые карманы, чем дыры в животе!
– Полина, ты еще здесь?
– Ага. Я не одета, – это единственное, что приходит мне на ум.
– Ну так оденься и открой мне дверь! – да что же он постоянно мной командует!?
– Ага… Сейчас, – где-то с минуту я неподвижно стою и жду. Чего только? Не уйдет же он в конце концов сам по себе. Затем я тяжело выдыхаю и поворачиваю ручку замка.
– Это первое, что тебе попалось под руку?
Честно говоря, я даже и забыла что на мне кигуруми. Зато в ней я похожа на ребенка. Он ведь любит детей? Ну, пожалуйста!
– Ну и кто ты? Свинка?
– Овечка! – и я обреченно дергаю за спиральки рогов на капюшоне.
– Тогда уж скорее баран! И почему он розовый? – он смеется и зачем-то хлопает в ладоши. – Ладно, – успокаивается он, переступает порог и прикрывает за собой дверь. – Что сказали в полиции? Куда и когда мне надо явиться?
– Я еще не успела сходить ко врачу, – делаю я жалкую попытку перевести тему.
– У тебя еще целый выходной впереди. Только это надо сделать обязательно, поняла? – снова командует он. – Ну, а что с полицией-то? Как прошло?
– А откуда вы узнали, где я живу? – снова меняю я тему.
– Ты мне про полицию ответь сначала, – настаивает он.
– Я туда не звонила, – приходится сознаться мне.
– Ну, не велика потеря! – радуется он. Конечно, радуется! – Номер твоей квартиры я узнал у охранника, – затем чуть наклоняется ко мне и добавляет: – Любимая, – и широко улыбается.
Я сглатываю пустоту и молчу, уставившись на него. И что, все? Обратного пути нет? Любимая, а затем мертвая?
– Полина Любимая. Забавно!
И тут я начинаю хохотать. Заливисто и громко. «Какая же ты дура, Полина! Ну и нелепица!» – думаю я. «Не лепится? Нелепицца? Неле пицца?» Я раскраиваю это слово и так, и эдак и гогочу еще сильнее, потому что слово, которое я придумала для обозначения возникшей ситуации, внезапно кажется мне смешнее самой ситуации. Я складываюсь пополам и розовый капюшон падает мне на голову. Я не могу остановиться. Я готова упасть на пол и крутиться на нем волчком. Я не знаю, сколько проходит времени. Может, минута или вечность. И вот я уже плачу. Из моих глаз текут слезы. От бессилия я со всего размаху падаю на колени и хватаюсь руками за голову. Я уже практически забыла о Роме. Но вот он берет меня за запястья и тянет с пола наверх. Затем он крепко прижимает меня к себе и гладит рукой по голове что-то приговаривая. Но я все еще рыдаю в голос и поэтому не слышу что именно. Через некоторое время я замолкаю. «Тихо, тихо…» – повторяет он. «Тик-так, тик-так…» – повторяют часы.