— Хорошо ведь жили, что ж ты начинаешь? — с усмешкой вырвалось из меня, после чего пришла БОЛЬ!!!
—… как он? — донеслось откуда-то издалека.
— Раз сразу не утянуло, то теперь жить будет, — все также отдаленно прозвучал еще один смутно знакомый голос.
— Что со Светой?
Слух возвращался медленно, но уверенно. А с ним и память. В частности, я узнал оба голоса.
— Сейчас Олег придет в себя, проведет деактивацию, и тоже в порядок придет, — пробурчал дед.
— А у него силенок-то хватит? — засомневалась Доброслава.
— Там много сил и не надо, главное умение.
— А умения?
— Сумел же он как-то из предметника призраком стать? — хмыкнул дед. — Так и тут выкрутится.
— Эх, деда, вот не хочешь ты просто сказать, что делать нужно.
— А толку? Вон, на Дашку погляди…
— Сравнил, — перебила главу рода сестра Светы. — Даша хоть и дух, но все же ребенок. Сам понимаешь, что после смерти развитие сильно замедляется.
— Инстинкты — они надежнее, — цыкнул дед. — Без них хрен бы он сумел этих гадов остановить!
На этих словах кроме слуха и памяти вернулась чувствительность. Лучше бы не возвращалась. Все тело жутко чесалось и горело. В районе живота и головы было тепло, расходящееся от них по всему остальному телу. Я открыл глаза.
— Очнулся, болезный, — дед стоял надо мной и пыхал своей трубкой. — Быстрее приходи в себя и проводи деактивацию. А то Светка кровью истечет, и останешься ты без медиума. Тебе конечно сейчас это не так критично, уже призраком стал. Но поверь, развиться до ходока проще имея под рукой медиума, чем без него.
— Что с ней? — я попытался встать.
Получилось не особо. Доброслава придержала, не давая это сделать. Ее руки лежали на моей голове и животе, и это из-за них я чувствовал тепло — от девушки шел мощный поток положительной энергии. Но она не просто передавала мне энергию — под каждой рукой горел чей-то символ. Еще один незнакомый мне знак. Потребность в образовании нарастает с каждым часом.
— Еще минуту, — сказала Доброслава.
— А что с ней? — это уже дед. — Лежит, ждет своего защитника. А он сам валяется без чувств. Что, думаешь, нарубил гада в мелкий фарш, и можно прилечь отдыхать? Чем он хоть тебя так?
— Символ Чернобога, — выдохнул я, чувствуя себя все лучше.
Настолько, что смог поднять левую руку и посмотреть на нее. Белые полоски на ней стремительно вставали на место, хотя до этого были перекручены и порваны. Кожа под ними просто появлялась — символ оказывается ее просто испарил.
Удивленный присвист оторвал меня от разглядывания своих повреждений.
— Чернобога? И ты еще жив?
— Как видите, — усмехнулся я.