-Похожа, – соврал Сокольников.
-А ты меня еще любишь?– неожиданно спросила она.
Вот тебе и раз. Вопросик. Когда-то думал, что любит. А теперь какая может быть любовь? Ученые доказали, что любовь – болезнь и, слава богу, он давно избавился от нее как от ветрянки.
Поправив на плече ремень от портфеля, честно ответил:
-Нет.
-Но какие-то чувства остались?
-Зачем тебе?
-Интересно. У нас ведь было много хорошего.
'Хорошего, – ухмыльнулся мысленно Сокольников. – Ничего хорошего припомнить не могу. Измяла душу, как тряпку и ушла к другому. Или я сам себя измял. Неважно, с твоей же подачи'.
-Наверное. Было.
Неожиданно подкатила жуткая обида на неё. Он вспомнил все свои переживания и страдания, которые в одно мгновение заполнили каждую клетку его тела. Заполнили словно ядом. Начали разъедать. 'Хватит на сегодня, вечер воспоминаний пора заканчивать'. Сокольников знал, что об этом пожалеет, и все же сказал:
– Очень тороплюсь. Мне действительно нужно по делу. Ждут в редакции. Снимал сюжет, а выдавать завтра. Рад был тебя увидеть.
Анечка рассмеялась, и что означал этот смех, наверное, не знала она сама. Во всяком случае, так показалось Сокольникову. Он пожалел гораздо раньше, чем думал. Испугался, но обратной дороги уже не было. ' Предположим, я останусь. К чему приведет этот бессмысленный разговор? Ни к чему. Сорвавшиеся с орбиты спутники целыми на Землю не возвращаются. Чушь, чушь! Причем здесь спутники?'
-Ну, пока, – сказал он с лицом, приговоренного к виселице.
Захотелось на прощание прикоснуться к ней. Непонятно для чего. Но он этого не сделал, взял в охапку портфель, будто боялся разбить в нем что-то ценное, накинул капюшон Аляски. Дождь вновь перешел в крупный снег. 'Матрасы что ли на небе дерут?' Направился к трамвайной остановке и тут же провалился правой ногой в огромную лужу. Почувствовал, как вода проникает внутрь ботинка. Чертыхнулся, нелепо затоптался на месте и под воду ушел другой ботинок. Он ощущал, что ему в спину смотрит Анечка и смеется уже не беспричинно, а над его неуклюжестью.
Выбравшись из лужи, оборачиваться не стал. Ушел, значит ушел. Противно было и физически и морально. 'Ведь я ее больше никогда не увижу, – вертелось в голове. – Удача капризная дама, два раза предложений не делает. Капризная и пугливая. Размечтаешься о чем-то хорошем, никогда не сбудется, все получится наоборот. А не ждешь ничего доброго, нате вам, пожалуйста. Тут, главное не прозевать. Вовремя воспользоваться моментом. Но беда моя в том, что я никогда не могу сделать правильный выбор'.