– Как мы могли с вами связаться, если вы сразу же перестали выходить на связь?
– На связь мы перестали выходить, когда поняли, что вы нас пытаетесь надуть. Вы нарушили условия договора. Мы могли бы вас засудить. Но я подумал, раз у нас теперь есть машина времени – черт с вами. По словам Бориса Аркадьевича, вы решили провести сначала ряд экспериментов самостоятельно, и только потом сообщить нам.
Роман всплеснул руками.
– Это и есть онтологический парадокс, – сказал он, – Вы не контактировали с нами потому, что мы вам не сообщили о машине времени. А мы не могли сообщить вам о машине времени, потому что вы с нами не контактировали. Это классический…
Шустов прервал его жестом руки.
– Достаточно, – отрезал он, – Хватит пудрить мне мозги.
– Если мы вам больше не нужны, как вы сказали, – спросила Яна, – почему же вы все-таки позвонили? Зачем мы здесь?
Михаил Дмитриевич вновь принял непринужденную позу, откинувшись на спинку стула, и улыбнулся.
– Получается, что все-таки нужны, – сказал он, достал из внутреннего кармана пиджака маленькую записную книжку и продолжил, время от времени сверяясь с записями, – Мы начали проводить свои эксперименты с перемещениями во времени и выявили ряд ограничений в работе устройства. Во-первых, оно срабатывает где-то в восьмидесяти процентах случаев. Если речь идет о прошлом или недалеком будущем, в пределах одного месяца. Но нам ни разу не удалось переместиться дальше, чем на месяц вперед. При попытке сделать это шар не работает. Я хочу знать почему так, и как это ограничение обойти. Поможете нам – я подумаю над тем, чтобы отпустить Бориса Аркадьевича и вас вместе с ним. После подписания бумаг о неразглашении, конечно. Вы получите солидный денежный бонус и отправитесь дальше учить детишек закону Ома. И, само собой, забудете обо всем, что случилось на этой неделе.
Роман слегка подался вперед.
– Переместиться дальше, чем на месяц вперед, не получается из-за того, что межвременные коридоры, ведущие туда, стерты ядерными взрывами, которые произойдут шестого октября.
Шустов закрыл лицо ладонями.
– О боже, опять двадцать пять…
– Михаил Дмитриевич, это то, о чем мы и хотели с вами поговорить. Шестого октября случится катастрофа. Мы хотим предупредить вас. Поставьте в известность высшее руководство министерства. Нужно принять меры…
– Я не буду ставить никого в известность, потому что это чушь собачья! – рявкнул Шустов, не отнимая рук от лица, – Шорохов мне уже все уши прожужжал. Руководству я представлю доклад только тогда, когда у меня будут все исчерпывающие данные.