Я надавил коленями на стяжку, но это не помогало. Превозмогая боль, я с силой врезал плечом чуть левее и ощутил, как шевельнулся один из кирпичей. Слава Богу!
Расковырял и вытащил кирпич. В дыру вставил Кракобой и стал раскурочивать стенку – еще и еще. Вскоре отверстие стало достаточно большим, чтоб я смог вылезть.
Я был на школьной кухне. После приземления появилась тупая боль в пятке, и я пошатывался, обходя столы с казанами и уворачиваясь от висящих половников со сковородами. Столовая… выход в коридор. Вот, наконец, выход наружу.
Я обошел школьное здание у стены, под карнизом, чтобы быть менее заметным с крыши. Мне казалось, что оттуда доносится стрекотня и чавканье, но я не был уверен – возможно, это было только мое воображение, подкрепленное завыванием ветра. За углом я так и не увидел Латыша, ни мертвого, ни раненного, хотя особо и не искал. Может, валяется где, а может, твари съели.
Причал оказался дальше, чем я думал. Я не видел Таню, но я еще и не везде посмотрел. За сараем с катамаранами я спустился по тропе, и только тогда заметил ее силуэт у воды.
– Ты в порядке? – я всматривался в нее, хотя в темноте почти ничего не было видно.
– Да, – она прижалась ко мне. – Последние метра три съехала – ободрала и руки, и ноги, и живот. Но я в норме.
Я отодвинул ее – нельзя было мешкать. Проверил каждую лодку, но все были прикованы. На одной из цепей обнаружил дефект – придется рискнуть. Уложив звенья друг на друга, я нанес по цепи несколько неуклюжих ударов Кракобоем.
Металл зазвенел, и издали донесся собачий лай. Я слишком привлекал внимание, и единственным выходом было ускориться – и я со всей дури колотил по цепи, пока одно из звеньев не разлетелось, высвобождая посудину. Наконец-то!
Собачий лай прозвучал совсем рядом, когда я впихнул Танюшу в лодку, и отчалил. А потом мы увидели его – бегущего к нам на всех четырех ногах – но я совсем не обрадовался этому «старому» другу. Ведь следом мчался кракл.
– Гриша, помоги ему! Мы должны спасти его!
Твою мать! Я никому не помогаю, а уж тем более, я не спасатель. Я оттолкнулся веслом, а Цербер выскочил на край настила и заскулил. Трескун уже был рядом, я слышал его шумное дыхание с присвистом. Пес прижался к доскам, жалобно заглядывая в глаза. В лунном свете я увидел татуировку на монстре. Вот уж дал Бог удачу…
Танюша махом выпрыгнула на причал.
– Не будь дурой! – заорал я. – ТЫ ДЕБИЛКА?! – но она не реагировала, склонившись над страхопудальной собакой. Кракл приближался, с опаской переваливаясь по скрипучим доскам.
Все произошло быстро – нелюдь ускорился, и я был вынужден подтянуть плоскодонку к причалу. Таня стала заводить Цербера на борт, а Охотник метнулся к ним. Первое, что было под рукой – весло – въехало упырю под ребра, лишь немного изменив его траекторию. Пока я достал пистолет, пес уже был в лодке, а вот сестра – еще нет. Кракл схватил ее, а я выстрелил последние патроны – куда-то в грудину и живот. И Таня вырвалась.