И все же, пока что я решил остаться. Честно – из-за Кареглазки. Хоть Елена Ивановна и была замужем за главным человеком в радиусе тысячи километров, я все же чувствовал, что между нами что-то происходит. Возможно, в зародыше, в виде нечеткой симпатии, но что-то есть. Это была игра с огнем, охота на тираннозавра, бой с богами – но я безумно сильно хотел эту девушку.
Итак, я остался, а так как в Крепости все чем-то заняты и приносят пользу (я щас лопну от сарказма!), у меня появилась работа. Не ахти какая, убирать в Логосе – в лаборатории под медчастью, обустроенной Крыловой. Уборка включала в себя мытье полов, панелей, уборку в виварии… чистку инвентаря, санузел и еще множество всякой херни, от которой меня тошнило. Но эта работа была не такой тяжелой, как например, в карьере, а вдобавок, я постоянно находился рядом с Кареглазкой.
Сразу же после рейда, мы пообедали, правда – без Елены Ивановны, улизнувшей к Ковчегу. А когда все ушли, я снова прошмыгнул в столовую, где выклянчил у Ашотовны добавку: котлету с пюре для меня и говяжьи кости для Цербера. На самом деле, просить и не пришлось – армянка с сочувствием отнеслась к моим выпирающим ребрам и, кажется, даже с радостью удовлетворила мой аппетит. Предположительно, она посчитала своей обязанностью устранить мою болезненную худобу. Вот и отлично, жирок в наше время – совершенно необходимый атрибут выживания. В условиях нерегулярного питания худоба становилась опасной – три дня без еды, и кирдык.
****
Достав кейс и выбросив кракла из вертолета, я произвел хорошее впечатление на полковника и его солдат. Я все еще оставался в их глазах выродком – но очень годным выродком, смахивающим на настоящего сталкера. Это одновременно и радовало, и удивляло – учитывая, что я остался таким же трусливым и эгоистичным.
Горин даже разрешил мне прогуляться по Крепости. Как полагается, я промочил горло перед экскурсией – чтоб победить тревожность и болевой синдром. Мое состояние улучшилось, с глаза сняли повязку, хотя спина с коленом еще болели. Как и чертовы ожоги.
Сначала со мной были только Шпигин и Свинкин с Цербером.
Пес почему-то невзлюбил капитана. Внешне так не выглядело, но я видел собаку насквозь. Цербер все время подлезал Шпигину под ноги, пытаясь заставить его потерять равновесие, запрыгивал на него, пачкая лапами, а однажды даже пометил ему берцы – пока офицер принимал по рации отчет от дежурного в штабе. В итоге, Шпигину пришлось покинуть нас. Почему-то я обрадовался, и даже позволил себе погладить горбатую спину страшилища.