– Но я не могу закрыться, папа, – пробормотал Антон. – Капитан Поганец хочет всех изрезать.
Обхватив ключи так, чтобы они не гремели, он подбежал к комнате бабули.
Дверь цвета морской волны не оплавилась и не потрескалась от его взволнованного взгляда. Это была самая наисквернейшая дверь в доме. Она скрипела и стенала, стоило кому-нибудь пройтись рядом, и захлопывалась по любому поводу. Вдобавок замо́к, вделанный в ручку, частенько капризничал. Так что порой бабуле приходилось стучать по батарее, чтобы кто-нибудь пришел и отпер ее.
Антон попытался вставить ключ в замочную скважину, но рука, как назло, дрожала.
– Тони, Тони, – раздался из-за двери шепоток Капитана Поганца. – Знаешь, что мы сейчас делаем с твоей бабушкой? Мы целуемся. И ей нравится. Слышишь, как она неровно дышит? Это от влюбленности. В этот день мы все поклоняемся тыквам, верно, Тони?
– Не трогай ее, пожалуйста, Капитан Поганец! – взмолился Антон. – Я тебе что-нибудь дам взамен. У меня есть сладости. Много. Если хочешь, я даже уберу лакричные конфеты. Ну как тебе?
– О, сладости. Мое тыквенное сердечко в предвкушении. Так и быть, обменяю старуху на пару леденцов. Давай же скорее, малыш.
Ключ наконец прекратил спор с замочной скважиной. Дверь скрипнула, отворяясь.
Втянув голову в плечи, Антон заглянул в комнату. Зажженный торшер всё так же нёс вахту у кресла с подножкой. Тени жались по углам непритязательного убранства, состоявшего в основном из книжных шкафов – хранителей малопонятных книженций с созвездиями и травами. Сброшенная видеодвойка, чей экран скалился трещинами, передавала очередные забавные моменты «Замка Такэси».
– А на поле боя выезжает сам граф! До финального сражения добралось всего трое участников! Радужные стражи улыбаются! Это будет легкий бой для них! Генерал Ли дает отмашку, и горстка выживших бросается в атаку! – надрывался тем временем ведущий.
Бабуля лежала за видеодвойкой. Казалось, она решила обменять голову на вечную трансляцию любимого шоу и теперь просто наслаждалась результатом сделки. Наслаждалась со всем хладнокровием, несмотря на натекшую лужицу, передававшую все цвета телевизионной радуги.
Среди множества фраз, недоступных разумению, Антон частенько выделял такую, как «ни жив ни мертв». Он не понимал, как можно находиться где-то посередине. Впрочем, сейчас он мог точно сказать, что, обнаружив бабулю, в нём ничего не осталось. Жизнь и Смерть, взявшись за ручки, ушли, оставив пустую оболочку глупо хлопать глазами.
– Ты принес сладости, Тони? – раздался голосок позади. – Без сладостей я сам не свой, ты же знаешь.