Что такое приступ клаустрофобии, когда ты застреваешь в маленькой клетушке между небом и землей?
Это жаркая, липкая, противная темнота в глазах. Это паника, от которой сводит легкие и дышать с каждой секундой все сложнее.
Кнопку вызова лифтера я жму с остервенением, раз за разом, будто невротик. Хотя не будто, я сейчас чудом дышу, на самом деле. Хоть бы с кем-то… Вот почему я сегодня не прихватила с собой Эльку? А я же работать в телецентре собиралась, мне и в голову не пришло, что там я могу оказаться в лифте одна. В телецентре в иной час в тот лифт было не так уж просто уместиться.
Лифтер не отвечает. И я разъяренно рычу и изобретаю для этого мира новое многоступенчатое ругательство.
– Полина?
Голос Варламова громкий и доносится откуда-то сверху. Видимо, моя изобретательность и изощренность в нецензурных выражениях его впечатлила.
– Дима!
Честно, я сейчас ужасно рада его слышать. Вопреки всему тому, что в девяноста случаях из ста я предпочту избежать времени в компании бывшего мужа. Только не тишина, только не она, не эта удушливая пустота, выжимающая из легких воздух.
– Застряла? Одна?
– Никого не было, – тихо всхлипываю и оседаю на пол лифта.
Мне наверняка мерещится тревога в его голосе. Ну, с чего бы ему и обо мне беспокоиться. Ну, да, он знает, что со мной происходит в таких случаях. Но будто есть ему дело до меня.
– Твою ж мать… – вполне искренне произносит Варламов. – А лифтер?
– Не отвечает. – Мне хочется расплакаться на самом деле, но пока здесь Дима, пока он со мной разговаривает – мне по крайней мере не так плохо, как могло бы быть.
Хрен его знает, где шляется тот лифтер, может, набухался, может, просто не явился на работу. А зачем, если школа еще не функционирует даже?
– Подожди, – кричит мне Дима.
– Дима, нет, не уходи… – с паникой восклицаю я, прекрасно понимая, что значит это “подожди”. Он сейчас убежит до той девочки на ресепшене, чтобы выяснить, в чем дело, и оставит меня, а на меня снова навалится приступ.
Но поздно. Дима уже сорвался с места и меня снова крепко обнимает тишина.
Душная.
Тугая.
Тесная.
Невыносимая.
И снова накрывает волна жгучей паники, снова оглушительным звоном наполняется голова. И сжимайся в комок на полу, не сжимайся – легче не станет. Только хуже.
Из сумки я все вытряхиваю довольно неаккуратно. Мне не до реверансов и не до тряски над тем, как бы не разбить зеркальце. Мне нужен телефон. Побыстрее.
Когда тебя трясет, когда в глазах темнеет, а пальцы сводит мелкими судорогами, набирать номер довольно неудобно. Даже ткнуть в единичку на автонаборе и то получается с третьего раза.